— Госпожа, он хотел изнасиловать меня. Я зашла узнать на счет работы и…
Барбара нагнулась и погладила белокурую головку девушки.
— Не бойся. Расскажи мне о себе.
Девушка зарылась лицом в подол платья Барбары, и голос ее звучал глуховато.
— Всю жизнь я прожила в деревне возле Дорсета. Но на прошлой неделе моя мать умерла, и я отправилась в Лондон искать работу. Я зашла сюда просто спросить, не нужна ли служанка, а эта свинья… — она оглянулась и бросила на Батлера злобный взгляд, — он схватил меня и хотел изнасиловать. Я приличная девушка, но даже если бы это было не так, — выкрикнула она, — я слишком хороша для такого подонка!
Батлер яростно запротестовал, но Барбара взглядом приказала ему молчать. Она обдумывала ситуацию; ей нужна была собственная служанка, а эта девушка ей понравилась.
— Хочешь пойти ко мне в услужение? — мягко спросила Барбара.
Девушка взглянула на нее, и из ее голубых глаз покатились слезы благодарности.
— Еще бы! Я буду преданно служить вам.
— Вот и договорились, — улыбаясь, сказала Барбара. Она вынула несколько золотых из кошелька и протянула их Батлеру. — Думаю тебе лучше помалкивать, иначе все может для тебя плохо кончиться.
Она помогла девушке подняться и спросила:
— Как тебя зовут, милая?
— Вильсон, мадам. Нэнси Вильсон.
— А я — миссис Барбара Палмер. — Барбара подождала, пока Нэнси расправит смятые юбки. — Сейчас я должна встретиться здесь с одним джентльменом. Видишь, я уже доверяю тебе свои тайны! Поэтому ты погуляй где-нибудь часок-другой. — Она выудила из кошелька еще несколько монет и вложила их в руку девушки. — Купи себе пирог с мясом, чтобы побаловать желудок, и красивых лент, чтобы порадовать душу. Через два часа встретимся на этом месте.
Девушка поцеловала руку Барбары.
— Я всегда буду служить вам верой и правдой!
— Перестань! — Барбара чуть подтолкнула девушку. — Жизнь женщины в твоем положении не очень-то легка, и твоя красота — дополнительная помеха, ведь ты легко можешь стать добычей любого распутника. Ну, а теперь иди развлекайся и не забудь вернуться через два часа.
Барбара поднялась в их комнату, Филип пришел почти сразу за ней. Его волосы и плащ совсем промокли, но лицо светилось радостью — Оливер Кромвель умер. Лаская друг друга, они то и дело возвращались к радостной новости, пили вино и разговаривали о возможности нового поворота в жизни страны. Филип верил, что судьба наконец улыбнется ему: он вернет себе состояние, легко окажется при дворе — участие в заговоре сулило щедрую благодарность короля. Барбара чувствовала, что могут осуществиться ее давние мечты — яркий свет свечей, великолепные королевские приемы, блеск драгоценностей. Вдруг она вспомнила о происшествии в лавочке и рассказала о нем Филипу. Он рассмеялся и ласково привлек ее к себе.
— Ты так добра, радость моя.
— Возможно, мы с ней подружимся, — вздохнула Барбара, — ведь у меня нет ни одной подруги с тех пор, как Анну отослали в деревню.
Анна! Она тоже любила Филипа. И Барбара возблагодарила судьбу за то, что она сама здесь, в его объятиях. Ведь и ее подобно Анне, могли отослать в деревню. Она вновь страстно прижалась к нему, и все мысли о грозе, о Кромвеле, о судьбе Англии улетучились, осталось лишь наслаждение, которое они дарили друг другу.
Когда раскрасневшаяся от любовных утех Барбара спустилась по лестнице, Нэнси уже поджидала ее на улице, дрожа от холода в насквозь промокшей накидке. Они быстро добрались до дома, и Барбаре даже не пришлось объяснять появление новой служанки, поскольку Роджер был поглощен обдумыванием планов по восстановлению монархии.
За последующие несколько недель Барбара успела привязаться к Нэнси. Девушка оказалась расторопной и сообразительной, и Барбара наконец получила возможность высказывать все, что накопилось у нее на душе. Нэнси узнала о перипетиях любви Барбары и Филипа, о ее печальном замужестве и обо всем, что связано с возвращением короля в Англию.
Нэнси, выражая настроения простого люда, сказала:
— Да, об этом говорят на каждом углу. Все хотят возвращения короля. В недобрый час Англия связалась с пуританами.
В народе после смерти Кромвеля царило смятение. Пусть он был суров, пусть отменил майские празднества, закрыл театры, но, пока он стоял у власти, у всех была уверенность в завтрашнем дне. Одиннадцать лет Кромвель правил Англией, и хотя все помаленьку поругивали его, тем не менее были уверены в стабильности его правления.
А сейчас кто займет его место? Много взволнованных разговоров велось по ночам, много надежд возлагалось на восстановление монархии. Но большинство считало, что королю будет не так-то легко вернуть трон, армия не захочет уступить без боя.
Барбара была одержима идеями реставрации, порой казалось, что она и думать ни о чем другом не может. На свиданиях любовники лежали усталые и счастливые и вполголоса говорили о том, какой скоро станет их жизнь. Оливер Кромвель назначил протектором своего сына Ричарда, но тот сразу же наделал множество ошибок и с печалью признал, что не обладает талантами отца. Он не удивился и не расстроился, когда армейское командование отстранило его. Он ушел спокойно и, пожалуй, даже с облегчением скинул со своих плеч эту ношу. Ричарда мучила мысль о том, что он предал память отца, но он понимал, что не смог бы жить той жизнью, которой жил Оливер Кромвель.
Однажды Филип пришел на свидание крайне взволнованный и сказал:
— Барбара, в армии начались беспорядки.
Барбара только что сняла плащ и стояла у зеркала, поправляя прическу. Она обернулась и проговорила решительно:
— Пока они дерутся между собой, мы должны действовать. Нужно бросить все силы на осуществление наших замыслов. Разделение на два лагеря ослабит армию.
Филип торжествующе кивнул и пылко поцеловал ее. Затем он слегка отстранился, и лицо его вдруг помрачнело.
— Пожалуй, не все так замечательно, — задумчиво сказал он. — Это может означать, что армия начнет воевать с собственным народом. Может начаться новая гражданская война.
Барбара испуганно уставилась на него, в ее памяти вставали ужасные картины прошлого. Гражданская война! Самое страшное из бедствий, которые могут поразить страну. Сосед против соседа. Даже в семьях случался разлад, и брат убивал брата. Она прижала ладони к пылающим щекам, в глазах ее появился страх.
— О, Господи, сохрани и помилуй, не допусти, чтобы все повторилось!
Через несколько дней командование армии выпустило указ, согласно которому все роялисты и католики должны уехать более чем на двадцать миль от Лондона. Роджер рассмеялся и сказал:
