– Во-первых, ни одной живой душе не признавайся, что у тебя много серебра. Не подвергай себя опасности. Во-вторых, чтобы предсказать судьбу по ладони, мне нужна одна мелкая монета.
Сильно смутившись, Сорча покопалась в тяжелом кошельке, достала мелкую монету и вручила мадам.
– Вы напоминаете мне мать Бригитту.
– Мать Бригитту? – Мадам положила монету на полированный столик рядом с собой. – Мать-настоятельницу монастыря на Монмуте?
Ивлин фыркнула и поспешно прикрыла рот ладонью.
Хелен захихикала и перенесла один из подсвечников на столик, стоявший рядом с их креслами.
В маленьких глазках мадам вспыхнул насмешливый огонек.
Их насмешки обидели Сорчу.
– Вы знаете мать Бригитту?
– Да. – Мадам перестала смеяться. – Очень добрая, милосердная женщина. Она пережила страшную трагедию, потеряла всю семью.
Сорча смягчилась. Мать Бригитта говорила, что мало кому известно о ее несчастье. И то, что мадам о нем знала, свидетельствовало о том, что когда-то их дороги пересекались. Если мать Бригитта поделилась пережитым с мадам, это означало, что мать Бригитта питала уважение к этой даме. И Сорча без страха положила свою руку в ладони мадам.
Мадам внимательно посмотрела на ее руку, провела пальцем по ее ладони и промолвила:
– Опасность все ближе подбирается к тебе.
Сорча изумленно заморгала:
– Да?
– Но ты чудесным образом спасаешься. Это потому что… подумать только, сколько упрямства в этой руке!
– Во мне нет упрямства. Я – само послушание.
– Ошибаешься. Последние годы изменили тебя, закалили металл твоей души. – Мадам улыбнулась. – Ты отказываешься принять смерть, как бы близко она к тебе ни подходила.
Неожиданно мадам вздрогнула, поднесла руку Сорчи к свету свечи и побледнела.
– В чем дело, мадам? – Хелен наклонилась к ним. – Что вы видите?
Сорча встревоженно переводила взгляд с одной женщины на другую.
– Кончики твоих пальцев… они выказывают признаки… Ты соприкоснулся со смертью! – Мадам потрясенно воззрилась на Сорчу. – Когда? Во время болезни? Или ранения?
– Я никогда не болел и ни разу не был ранен. По крайней мере, серьезно.
Как странно, что мадам такое себе вообразила. И все же…
… Ее хоронили заживо. Где-то рядом вода стекала в лужу, и медленная капель, которая когда-то приводила ее в исступление, теперь лишь усиливала равнодушие. Ее мир состоял из печали и одиночества. Она умирала и приветствовала окончание опустошения, горя и мучений.
Кончики ее пальцев соприкоснулись с костлявой рукой Смерти…
Этот сон! Сон, который когда-то заставил ее пробудиться и с тех пор не давал ей покоя.
– Значит, ты прошла с другим до порога небес… или ада.
Взгляд мадам завораживающе устремлялся в самую глубину глаз Сорчи, пытаясь заставить ее признать нечто такое, о чем девушка старалась забыть.
– Нет. Такого не было.
– Его удалось привести обратно? – прошептала мадам.
– Не понимаю, о чем вы говорите! Да вы сами не понимаете!
Сорча сжала руку в кулак.
Ивлин и Хелен громко ахнули и встревоженно посмотрели на мадам.
Видимо, окружающие не позволяют себе разговаривать с мадам так смело и откровенно. Но мадам не следовало настаивать.
Мадам выпрямилась.
– Вот это характер!
Сорча сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.
– Сожалею. Мне не следовало возражать вам.
– Я имела в виду лишь то, что вижу на твоей ладони. – Мадам разжала пальцы Сорчи и указала на подушечку под мизинцем. – Ты вспыльчив.
– Нет! – Видимо, мадам гадала по какой-то другой руке – Все считают меня уравновешенным.
Мадам провела по линии, которая глубоко перерезала большой палец Сорчи.
– Ты слишком торопишься с суждениями.
– Неправда! Я обдумываю каждый свой шаг.
– Ты еще ни разу не проходил испытаний, – твердо ответила мадам, устремив на Сорчу суровый взгляд, и добавила: – Помни: ты сам, оказавшись на перепутье, выбираешь себе дорогу. Ты не сможешь ясно видеть, если перед твоими глазами будет багровый туман. Дождись, пока он рассеется, и только тогда делай свой выбор и высказывай свое мнение.
– Все говорят, что я слишком послушен. Даже бабушка!
Мадам проигнорировала эти слова Сорчи.
– Впереди тебя ждет немало трудов в твоей стране, но сначала необходимо справиться с трудностями.
В этом мадам была права.
– Положись на Бога и на того, кто готов протянуть тебе руку помощи. Этот человек любит тебя.
– Вы имеете в виду мужчину?
Сорча всмотрелась в собственную ладонь, пытаясь разглядеть мужчину, о котором говорила мадам. Однако увидела лишь мозоли от мотыги и лопаты. Никакого мужчины там не было. Единственный мужчина, которого она знает, – это Арну, а он ее не любит.
– Доверься ему, и ты познаешь огромное счастье!
С этими словами мадам сжала ладонь Сорче. Однако Сорча не могла принять руку Арну. В том смысле, который вкладывала в эти слова мадам. Арну рыбак, а она – принцесса.
– Ты захочешь его ранить, но не делай этого. Он и без того перенес слишком много боли.
Перебирая пальцы Сорчи и глядя на ее ладонь, мадам качала головой, словно жалела мужчину, о котором говорила.
Сорча всегда считала, что хиромантия – верх абсурда!
То, что Сорча сочла за безобидное развлечение, приобрело божественные очертания. И пусть сама Сорча считает услышанное нелепицей, маленькие темные глазки мадам смотрели совершенно серьезно.
– Тебе следовало бы прислушаться к тому, что сказала мадам, – обратилась к Сорче Ивлин. – Мадам еще ни разу не ошиблась в своих предсказаниях.
– Можешь в этом не сомневаться, – подхватила Хелен.
– На этот раз ошиблась, – стояла на своем Сорча. Мадам нисколько не обиделась, даже улыбнулась:
– Время покажет, кто прав.
– И потом, – добавила Хелен с хитрой улыбкой, – готова держать пари, мадам знает о тебе такое, что ты и представить себе не можешь!
Мадам рассмеялась. Это был добрый басовитый смех, от которого заколыхалось все ее тело.
Сорча обвела их возмущенным взглядом.
– Опять насмехаетесь надо мной!
– Если я раскрою твою тайну, ты поверишь в мои предсказания? – спросила мадам.
Мадам знает ее тайну? Сорча плотнее сдвинула на шее воротник плаща и, понизив голос, сказала:
– Конечно.
Подавшись вперед, мадам прикоснулась к щеке Сорчи.
– Одежда недостаточно хорошо скрывает вашу красоту, ваше высочество.
– Откуда вы…
Сорча вздрогнула и уставилась на свою ладонь. Она не увидела на ней короны или трона, не нашла никаких отметин, которые выдавали бы ее пол или ее монаршее происхождение. Она подставила руку мадам:
