Сара сквозь туман почувствовала, как краска бросилась ей в лицо. Прижав к губам дрожащие руки, она молча смотрела на Чевиота, а в мозгу лихорадочно билось: «Париж… Рим… Амстердам, а может, даже Венеция!..»
— Вы просто дьявол! — пробормотала она.
— Я предлагаю вам партнерство, — покачал головой герцог. — В качестве моей супруги вы получите право ездить куда угодно и заниматься чем угодно. Никто не посмеет возразить против того, чтобы герцогиня Чевиот выставила свои картины в галерее Королевской Академии художеств. А кто захочет допустить в эти стены никому не известную мисс Сару Паттерсон?
Сара шумно, со всхлипом перевела дыхание.
«Он прав. Но… выйти за него?..»
— Возможно, — неуверенно начала она, — если бы у меня было время узнать вас как следует…
— У меня нет времени ждать, Сара! — отрезал он. — Если я немедленно не расплачусь с долгами, все наши земли пойдут с молотка.
Она в отчаянии закусила губу.
— Сара! — Герцог, не в силах усидеть на месте, поднялся и сел рядом с ней на диван. Осторожно протянул руку и накрыл ее тонкие трепетные пальчики своей сильной горячей ладонью. — Вы ведь сказали недавно, что я вам понравился. И вы тоже пришлись мне по душе. Пожалуй, это неплохое начало для брака. И я верю, что со мной вы будете намного счастливее, чем с человеком, относящимся к живописи как к «пустой трате времени»!
Чевиот был весьма опытен в любовных делах и отлично знал, с какой силой действует на особ противоположного пола его мужественная красота. Однако он навсегда потерял бы Сару, если бы позволил себе что-либо фривольное.
Он смиренно сидел на диване, держа ее за руку и глядя прямо в глаза.
— Мне… мне тоже так кажется, — нерешительно произнесла Сара.
Он сделал попытку улыбнуться.
— Значит ли это, что вы согласны?
— Да! — с неожиданной горячностью выпалила Сара. — Да, я согласна!
***
Отъезжая в своем фаэтоне от дома мистера Паттерсона, герцог все еще испытывал ни с чем не сравнимое облегчение.
«Слава тебе, Господи!» — вновь и вновь повторял он про себя, лавируя среди экипажей и людских толп, стекавшихся к площади Пиккадилли.
И вдруг с той же горячностью прошептал:
— Спасибо тебе, Сара! Клянусь, ты ни о чем не пожалеешь!
Герцог действительно был полон желания выполнить все, что обещал будущей невесте. Он отвезет Сару в Европу и покажет ей богатейшие живописные коллекции. Если она пожелает заниматься у кого-то из известных мастеров, он устроит для нее такие уроки.
С самого детства Энтони привык бывать в домах, где ценили и любили хорошие картины, и вполне был способен отдать должное таланту Сары. Конечно, он никогда не предполагал, что женится на особе, чьи интересы не будут ограничены его семейным очагом. Но чему быть, того не миновать. В конце концов, ему грех жаловаться. Особенно если вспомнить о ее приданом.
Вместо того чтобы отправиться в клуб, что он намерен был сделать поначалу, Чевиот свернул в сторону Беркли-сквер. Стоит незамедлительно уведомить Паттерсона о том, что он получил у Сары согласие на брак.
Это позволит им обсудить конкретные условия их контракта.
Герцог не строил никаких иллюзий и не ждал, что эти переговоры будут легкими и приятными. Паттерсон вполне доказал свою способность торговаться до последнего пенни.
Стряпчим можно было доверить лишь подготовительную часть переговоров, но чтобы вытрясти из торговца всю требуемую сумму, Энтони придется вмешаться лично.
Его передернуло от одной этой мысли.
Все еще погруженный в мрачные раздумья о предстоящей встрече, Чевиот вошел в библиотеку своего городского особняка.
Его секретарь был занят тем, что менял промокательную бумагу на письменном приборе.
— Энтони! — воскликнул Макс. — А я как раз собрался еще раз пересмотреть счета от Таттерсола. — Он с тревогой вглядывался в сосредоточенное лицо герцога. — Не удалось?
— Удалось, все удалось, Макс! — мгновенно просиял тот. — Она согласилась!
При виде лучезарной улыбки новоявленного жениха Макс вдруг вспомнил, как они встретились впервые.
Макс служил лейтенантом в гвардейском драгунском полку, куда определили молодого капитана лорда Олнвика, изъявившего желание отправиться в Испанию, чтобы участвовать в войне с Наполеоном.
Макс отлично помнит, с каким негодованием его ветераны отнеслись к новости, что ими будет командовать какой-то мальчишка граф, едва успевший окончить Оксфорд. Однако в армии Веллингтона сохранялся когда-то заведенный порядок, по которому офицерский патент можно было приобрести за деньги, благодаря чему любой папенькин сынок мог сразу занять высокий пост.
Когда Макса вызвали в палатку к новому командиру, он готовил себя к встрече с напомаженным надутым хлыщом, по молодости лет взалкавшим военной славы и возомнившим себя гениальным полководцем.
Но в ответ на его обращение ответил мягкий, учтивый голос:
— Входите, лейтенант Скотт! Очень рад с вами познакомиться!
И свежеиспеченный капитан вышел из темного угла на свет.
Энтони едва исполнился тогда двадцать один год, и при виде его свежей юношеской красоты у Макса сладко заныло сердце. Он как во сне отвечал на рукопожатие и с трудом пробормотал что-то в ответ.
Через двадцать минут Макс покинул палатку Энтони, став его добровольным рабом на всю жизнь. Ради Энтони он был готов на все, и ни одному молодому офицеру в их армии не посчастливилось получить столь добросовестного и чуткого наставника, каким стал опытный. Макс для молодого лорда Олнвика.
Воспоминание подернулось пеленой времени, и Макс вернулся из прошлого в действительность, из Португалии — в библиотеку Селбурн-Хауса. К двадцати семи годам Энтони успел утратить то обаяние юности, которое некогда околдовало Макса, красота его стала иной, но не исчезла, и стоило Максу взглянуть на лицо друга, услышать его проникновенный голос, чтобы окунуться в бездну обаяния, которое он излучал.
— Я знал, что ты справишься! — воскликнул он. Разве кто-то способен устоять перед его Энтони?
— А я не был в этом уверен до последней минуты, — признался герцог с нервным смехом. — Да, должен сказать, что из этой юной леди выйдет весьма-необычная герцогиня, но я все равно ей бесконечно обязан!
— Что за глупости! — сердито возразил Макс. — Тебе не за что ее благодарить, Энтони. Это ты предлагаешь ей награду, за которую ей в жизни не расплатиться.
— Макс, я же тебе говорил, — серо-зеленые глаза Энтони снова сверкали живым весельем, — ее не волнует мой титул.
— Я имел в виду вовсе не твой титул. Я имел в виду тебя! — сказал Макс.
