— Мел, — объяснил он. — Это лучшая в мире земля для выращивания пшеницы. Это замечательный край, — мягко продолжал он. — Когда-нибудь я построю себе дом в этих местах, вот увидишь. Я выберу какое-нибудь высокое место, так чтобы поблизости протекала река, где я смогу удить рыбу.
— А как же ваше шоу? — поинтересовалась я.
Он с улыбкой взглянул на меня и впился зубами в кусок мяса.
— Да, это не пустяки для меня, — сказал он. — Мне кажется, что я рожден для этого. Но мне очень хочется приобрести имение. И я бы хотел, чтобы оно носило мое имя. Гауэр-холл, — тихо проговорил он. — Жалко, что его нельзя назвать Гауэршир, боюсь, что на большое имение у меня не хватит денег.
— Наверное, — неопределенно ответила я, постаравшись сдержать улыбку. — Думаю, невозможно.
— Это позволит моему мальчику начать новую жизнь. — В голосе Роберта звучало глубокое удовлетворение. — Я всегда хотел, чтобы он женился на девушке, которая выступает с цирковыми зверями и имеет свое шоу. Но если он выберет девушку, которой в приданое дадут землю, я не стану возражать.
— Тогда все его тренировки пропадут зря, — возразила я.
— Нет, — не согласился со мной Роберт. — Накопленный опыт никогда не пропадет. С моими лошадьми у него будет лучшая охота в графстве. И он гораздо умнее всех этих лордов.
— А что же будет со мной и Данди? — спросила я.
— У вас все будет хорошо. — Его голос оставался добрым, но улыбка угасла. — Как только твоя сестра встретит парня, который ей понравится, она бросит нас, я уверен в этом. Но поскольку ты очень заботишься о ней, а я внимательно слежу за кассой, она не сбежит с кем попало. Если же она встретит какого-нибудь богача, которого сможет удержать, ее судьба будет устроена. Особенно если ей удастся выйти за него.
Я ничего не ответила, но при мысли о том, что Данди станет содержанкой, я вся похолодела.
— Но ты для меня загадка, Мери. — Роберт говорил очень мягко. — Пока ты работаешь хорошо, я всегда найду для тебя место. Но твое сердце не принадлежит нашей профессии, и будь я проклят, если я знаю, как ты можешь найти свой дом, если только кто-нибудь не купит его для тебя.
Я покачала головой. Добродушные размышления Роберта о моем будущем заставляли меня скрежетать зубами.
— Погоди-ка, — прервал он себя. — Я возьму у тебя поводья, а ты позавтракай. И ради самого Господа Бога, надень шляпку поровней. Твои вихры опять торчат во все стороны.
Я протянула ему вожжи и, надев шляпку поглубже, туго завязала ленты. Это была старая шляпка, которая принадлежала раньше миссис Гривс, а вчера вечером она предложила мне надеть ее вместе со своим стареньким плащом. Все это было слишком велико для меня, и я стала похожа на девочку, которая в шутку надела материнское платье. Но с юбками дело обстояло еще хуже. При каждом шаге мои ноги, казалось, путались в ярдах материи. Когда я ходила, Данди просто стонала от смеха и советовала мне передвигаться мелкими дамскими шажками, иначе я просто растянусь на земле.
Когда мы прибыли в Солсбери, Роберт направил лошадь прямо к рынку. Улицы были заполнены народом, и повсюду витал теплый запах лошадей, которых провели здесь незадолго до нас. Везде сновали пирожники, носились вездесущие мальчишки, цветочницы предлагали вереск и букетики падуба, покупатели торговали лошадей, а на одном углу цыганка предсказывала желающим судьбу.
Я искоса глянула на нее. Меня всегда тянуло к моему народу, хотя я совсем забыла наш язык и наши обычаи. Я едва помнила свою мать, ее смуглое лицо, улыбку и странно звучащие колыбельные.
Эта цыганка продавала плечики для одежды и вырезанные из дерева цветы, которые доставала из большой ивовой корзины. Там же она держала тщательно обернутые в шаль маленькую кружку и бутылку, и я заметила, что многие мужчины останавливались и протягивали ей пенни за глоток из этой кружки. Видимо, она торговала ромом или джином, вполне подходящими для такого промозглого дня.
Внезапно наши глаза встретились, и я сделала два шага к цыганке. Из кармана я достала пенни из тех шести, что предназначались на ленты для Данди и сладости для меня, и протянула его ей.
— Ты не могла бы погадать мне? — попросила я.
Цыганка наклонилась над моей грязной ладонью и сказала:
— Дай-ка мне еще пенни, а то вижу все будто в тумане.
— А ты и расскажи туманно, — нашлась я.
Но она неожиданно выпустила мою ладонь и отдала монетку обратно.
— Я не стану гадать тебе, — быстро проговорила она. — Я не могу сказать тебе ничего такого, что ты еще не знаешь.
— Почему? — не поняла я. — Потому что я тоже цыганка?
Она подняла на меня глаза и рассмеялась.
— Какая же ты цыганка? — сказала она. — Ты дочь знатных людей, и ты очень тоскуешь по тому месту, где родилась.
— Что? — воскликнула я.
Она будто подслушала мои детские сны, когда я рассказывала их Данди.
— Они много думают о тебе, — насмешливо продолжала цыганка. — Но у тебя грязное лицо, тебя воспитали простолюдины, и твоя сестра — цыганка. Если ты захочешь жить как они, тебе придется сломить себя.
— Неужели я стану леди? — спросила я свистящим шепотом, оглянувшись на Роберта, чтобы узнать, не слышит ли он нас.
Цыганка в это время схватила свою ивовую корзинку и поспешила от меня прямо в толпу. Я бросилась за ней и ухватила ее за шаль.
— Я найду когда-нибудь свой дом? Я стану леди?
Цыганка обернулась ко мне, ее лицо теперь не смеялось, а было серьезным и добрым.
— Похоже, твоим родным удастся найти тебя, — сказала она. — Они очень стараются. Это их голод ты чувствуешь. И ты будешь принадлежать их земле так, как никогда не принадлежали они.
— А Данди? — спешно спросила я.
Но кончик ее шали выскользнул из моих пальцев.
Я стала оглядываться, не потеряла ли я Роберта в этой толпе, но он стоял в нескольких ярдах позади меня и беседовал с каким-то краснолицым джентльменом в сдвинутой на затылок шляпе.
— Убийца, — говорил тот громко. — Эта лошадь убийца. Я купил ее у вас с добрыми намерениями, а она чуть не убила меня.
— Эта лошадь трудно поддается дрессировке, — тихо и вразумительно отвечал Роберт. — Я тоже продавал ее с добрыми намерениями. И я рассказал вам, что я купил ее для своего сына, но мы не смогли справиться с ней. Это произошло шесть месяцев назад, и мы не договаривались, что я заберу ее назад, если она вам не понравится. Но вы уверяли, что справитесь с ней, и заплатили недорого, если учесть ее плохой нрав. Я честно предупреждал вас об этом.
— Я не могу избавиться от нее. — Краснолицый человек говорил очень громко, даже приплясывая на месте от раздражения. — Сегодня она сбросила одного покупателя и чуть не сломала ему руку. Сейчас все смеются надо мной. Вы должны вернуть мне мои деньги, мистер Гауэр, или я расскажу, что вам нельзя доверять.
