Кори поморщилась. Ей было нелегко говорить об этом, но она все равно должна сказать все, что хотела.
– Вы правильно думали, – согласилась она, опуская глаза, чтобы скрыть мелькнувшую в них боль. – Маркус и Летти – внебрачные дети моего мужа. Я заботилась о них с младенческого возраста и люблю их, как своих собственных. Не думаю, что вы меня поймете. Кэрью говорил мне, что вы не способны никого понять, и я начинаю верить, что он прав. – Кори набрала в грудь побольше воздуха и решительно продолжала: – Невзирая на это, вам придется меня выслушать. Кэрью одолжил мне пять фунтов, потому что я осталась без денег, а мне надо было купить белое шелковое платье для королевского маскарада. У меня не было выхода, и я согласилась, но только при условии, что отдам ему эти деньги. По словам ее величества, вы считаете, что он проиграл эти деньги в карты, но ведь это совсем не так. Если вы подождете, пока мой свекор пришлет мне причитающееся содержание, я отдам вам деньги с процентами. Но умоляю вас не наказывать его за игру на деньги, потому что ничего подобного не было. – Совершенно выдохшись, она ждала ответа на свою страстную речь.
– У меня остался один вопрос, виконтесса, – произнес барон. Выражение его лица оставалось непроницаемым.
– Какой же? – Начнет ли он выспрашивать подробно ее историю? Будет ли задавать нескромные вопросы? Спросит ли совета, как управляться с сыном? Кори собралась с духом, готовая ко всему.
– Почему вы вчера дежурили при королевском попугае?
– Откуда вы узнали, что я была там? – воскликнула Кори, сбитая с толку этим неожиданным вопросом. – И вообще, какая вам разница?
– Королева попросила меня осмотреть птицу. Я заходил и видел, что вы устроились на скамье. Почему вы взяли на себя чужую работу?
– Потому что у Томазины был приступ ревматизма, и я отослала ее домой, – повысила голос Кори, выведенная из себя его непоследовательностью. Не в силах больше выносить этот разговор, она вскочила с места и устремилась к двери, расстроенная и сердитая. Они говорят о таких важных вещах, а его интересует, почему она отослала домой Томазину!
Люди, неспособные любить своих детей, не должны становиться родителями, думала она. Как ужасно для бедного Кэрью быть на всю жизнь привязанным к этому бесчувственному грубому дракону! И пусть он великий путешественник, плававший вокруг света с самим Фрэнсисом Дрейком, он мог бы с тем же успехом развлекаться при дворе! На ее взгляд, гораздо важнее было умение сопереживать людям.
– Виконтесса, – окликнул ее барон.
– Что? – В крайнем напряжении Кори обернулась к нему. Но, увидев его бесстрастное лицо, тут же сжала кулаки и зажмурилась. – Если я сейчас же не уйду отсюда, я буду изводить вас разговорами о Кэрью до тех пор, пока вам не захочется выкинуть меня из окна прямо в Темзу. Мне он слишком дорог.
Последовало молчание. Кори приоткрыла глаза и увидела, что он стоит гораздо ближе к ней, чем она ожидала.
– К несчастью, мы ничего не обсудили по делу, в котором мне поручено разобраться, – сказал он спокойно. – Вы имеете представление, почему кто-то хотел застрелить вас?
Страстно увлекшись проблемами Кэрью, она совершенно забыла о происшествии.
– Нет, – устало произнесла она, опуская плечи. Весь ее боевой дух сразу куда-то исчез.
– У вас есть враги? Возможно, вы… кого-то разочаровали?
– Нет и нет. – Кори чувствовала, что отвечает почти грубо, но ей было наплевать. – Меня многие любят, впрочем, вам это может показаться странным, ведь вы сами не умеете никого любить.
– Я вижу, у вас истерика, мадам. Мы продолжим разговор в другой раз. – На его лице Кори увидела маску ледяной надменности, полностью скрывающую его истинные чувства. – Но хочу сообщить вам, что намерен найти того негодяя. С вашей помощью или без нее, неважно.
– Я живу во дворце. Вы можете найти меня в любое время. – Она попятилась к двери, затем развернулась и выбежала, словно спасаясь бегством.
Когда Кори поднялась по трапу на верхнюю палубу, она успела немного успокоиться и решила, что может понять недовольство барона. Ему не понравилось, когда она вторглась в его душу вчера ночью, и особенно возмутило то, что она попыталась повторить то же самое сегодня.
Ну и пусть. Она не будет больше применять подобную тактику. Ей нет дела до того, что он не может достичь взаимопонимания с собственным сыном. Но в то же время Кори чувствовала, что он глубоко переживает свое неумение наладить отношения с Кэрью.
Когда Кори со своим сопровождающим скакала к Хэмптон-Корту, она поняла кое-что еще. Образ жизни барона вызывал у нее зависть. Она давно мечтала уплыть далеко-далеко на таком же чудесном корабле. Как же это здорово – разорвать все старые связи и начать жизнь заново на другом берегу бушующего океана!
Что за глупые мысли, одернула себя Кори. Женщина не может стать путешественницей и искательницей приключений, да и экзотические испанские колонии, возможно, не настолько привлекательны, как она себе вообразила. Однако вид пышной южной растительности в каюте барона подействовал на ее воображение точно так же, как его пылкий взгляд тронул ее чувства.
Закрывая глаза, Кори опять видела своего принца-пирата. Но теперь она уже могла вообразить и его корабль, и его лицо. И пусть это глупо, но она опять начала мечтать о том, как он подхватит ее на руки и унесет в мир мечты, в страну сверкающих белых песков и вечного тропического тепла.
Мэтью смотрел на закрывшуюся дверь каюты, тщетно стараясь восстановить свою обычную невозмутимость. В обществе этой женщины он чувствовал себя не в своей тарелке. Она совершенно сбивала его с толку, но при этом невероятно возбуждала его, несмотря на свой колкий язычок. А может быть, и благодаря ему.
Но особенно его удивили ее признания. Она целую ночь не спала из-за королевского попугая, и все лишь ради больной старухи служанки? Никто при дворе не пошел бы на это. Еще больше поразило Мэтью, что она воспитывала незаконных детей своего мужа и говорила о них как о родных. Если старшему сейчас одиннадцать, то она сама была ребенком, когда взяла на себя заботу о них. Мэтью очень редко встречал столь благородных людей. И тем более при дворе.
Он взъерошил волосы рукой, стараясь припомнить, что именно она сказала о деньгах Кэрью. Если она говорит правду, мальчик не проиграл эти деньги в карты. Его сын по доброте душевной дал их ей в долг. Но почему же Кэрью позволил ему думать о себе хуже, чем заслуживал? Чтобы сильнее его разозлить?
Расстроенный тем, что сын не доверял ему, в то время как доверял этой женщине, Мэтью подошел к окну. Внизу у причала он видел, как Титания забралась в седло с помощью слуги в ливрее и как они вместе поскакали в сторону Лондона. Надо прекратить думать о ней как о королеве фей. Но буря чувств, вызванная ее присутствием, никак не желала улечься. Чем он лучше Эссекса, презрительно подумал Мэтью, если неудержимая похоть охватывает его каждый раз, как он ее видит.
