И хуже того, в ее присутствии он совершенно не контролировал направление их разговора. Никогда еще за последние десять лет он не чувствовал себя таким уязвимым.
Она любит Эссекса, напомнил себе Мэтью. Тот поцелуй, невольным свидетелем которого он стал, предполагал глубокую страсть. Женщина столь искренняя, как Титания, действительно будет вести себя так только по зову своего сердца.
За этим соображением последовало и другое. Если она действительно влюблена в Эссекса, кто-то должен ее предупредить. Граф слишком самовлюблен, слишком эгоистичен. Он не преминет забраться в постель вдовы, чтобы затем, овладев ею, отправиться на поиски другой жертвы. А она будет страдать, в этом он нисколько не сомневался.
«Тебе поручили расследовать покушение на ее жизнь, а не разрушать ее романы, – твердил голос разума. – Она не скажет тебе спасибо, а Эссекс пуще прежнего будет жаждать дуэли».
Но Мэтью чувствовал, что не сможет удержаться от вмешательства. Он всегда говорил то, что думал. Сегодня ему не дали такой возможности. Острый язычок виконтессы уберег ее от его обычно резких высказываний. Странно, что при виде ее он вспоминал Джоанну. Виконтесса совершенно не походила на его ласковую, кроткую жену.
Тем не менее вчера на один краткий миг они с Титанией остро ощутили внутреннюю связь, и Мэтью надеялся сохранить этот чудный миг в памяти так же, как и самые нежные воспоминания о жене. К сожалению, придуманная им Титания в действительности не существовала. Виконтесса нарушила установленные им границы, вмешавшись в его семейные проблемы. Она осмелилась учить его, как обращаться с собственным сыном, а затем и вовсе объявила, что он ничего не понимает. Она даже обозвала его противным старым сухарем!
Расстроенный и мрачный, Мэтью подошел к столу и сел. Схватив перо, он приписал еще два пункта к списку необходимого снаряжения, надеясь найти спасение в работе. Но он с такой силой надавил на перо, что оно сломалось, Мэтью отшвырнул его в сторону. Проклятие, эта женщина была слишком откровенна и прямолинейна, она не признавала приличий, но при этом вызывала в нем такую вспышку страсти, что он не переставал себе удивляться. Почему это произошло? Только ли потому, что он видел ее тогда полуобнаженной, и теперь, стоит лишь ее увидеть, как в его памяти возникает ее столь соблазнительный, чарующий облик? Если так, ему лучше никогда больше ее не видеть.
К несчастью, у Мэтью не было выбора. Королева поручила ему найти негодяя, который стрелял в нее. А это означало, что ему снова придется выслушивать ее поучения.
И все же он не мог не признать, что почерпнул нечто очень важное из ее сегодняшней нотации. Пусть виконтесса развлекалась фокусами с картами, она не играла с Кэрью на деньги. Услышав ее объяснения, Мэтью сразу же поверил ей. Она была слишком прямой, слишком искренней, чтобы лгать.
После минутного размышления Мэтью признал еще одно ее качество: проницательность. Эта женщина слишком хорошо понимала его внутреннюю боль. Она играючи сокрушила барьеры, которыми Мэтью давно и надежно окружил себя, и пробудила в нем уснувшие было чувства, сводившие его с ума, когда он потерял Джоанну.
Но он не готов был снова пережить этот кошмар. Ни за какие сокровища.
В будущем ему следует избегать долгих разговоров с виконтессой. Но в одном Мэтью не мог с ней не согласиться. Он должен попытаться поговорить начистоту со своим сыном, как только вернется в Хэмптон-Корт.
* * *
Через час Мэтью закончил подсчеты провизии, требуемой для следующего плавания. Хью постучал и получил разрешение войти.
– Письмо, милорд. – Хью протянул ему листок веленевой бумаги, запечатанной красным воском.
Мэтью сломал печать, прочитал несколько строк и в раздражении швырнул письмо обратно боцману.
– Что такое, милорд? – спросил тот, с любопытством разглядывая печать.
– Прочти сам. Граф Эссекс отменяет дуэль. – Мэтью сердито фыркнул. – Ее величество требует его присутствия сегодня вечером. Он пишет, что прощает меня на этот раз, но я не должен больше попадаться ему на пути.
– Может, мне стоит сообщить это вашим секундантам? – На лице Хью ясно читалось облегчение.
– Да, спасибо, Хью. Я совсем о них забыл. – Он жестом пригласил боцмана садиться. Как жаль, что он не может жить на корабле, чтобы не сталкиваться впредь с идиотами, подобными Эссексу.
– Прошу прощения, что затрагиваю эту тему, милорд, – осторожно проговорил Хью, располагаясь на стуле и кладя свою деревянную ногу на табурет. – Но виконтесса Вентворт кажется мне на редкость доброй леди. И она искренне переживает за мастера Кэрью.
Мэтью демонстративно уперся взглядом в потолок своей каюты, понимая, что Хью услышал часть их разговора.
– Ты, Хью, можешь вмешиваться в мои дела. Она – нет.
– Но, по-моему, она не относится к тем женщинам, которые лезут в чужие дела. Ее поведение больше похоже на материнское беспокойство, – размышлял Хью, делая вид, что не замечает реакции капитана. – Мастеру Кэрью нужен кто-то, кто бы заботился о нем.
– У него есть Фрэнсис, моя невестка. Он очень привязан к ней, – проворчал Мэтью, возмущенный словами боцмана. Как только тому в голову пришло предложить, чтобы виконтесса принимала участие в его делах?
– Покорнейше прошу простить меня, милорд, – как можно мягче проговорил Хью, – но мастеру Кэрью нужны вы, как бы он ни любил вашего брата и вашу невестку.
– Тогда какого дьявола ты говоришь, что ему нужна виконтесса Вентворт? И прекрати наконец каждый раз просить у меня прощения! Пусть у меня скверный характер, но я ведь не кусаюсь! Во всяком случае, тебе это не грозит. – Мэтью уперся локтями в стол и обхватил руками разболевшуюся голову. Пытаясь таким образом извиниться перед Хью, которому он был обязан тем, что стал настоящим морским волком. Благодаря настойчивости Хью они догнали тогда Дрейка и его команду в Панаме. Имея письмо к Дрейку от зятя Мэтью, графа Уинфорда, они были приняты на корабль все трое: Мэтью, его младший брат Чарльз и Хью.
Путешествие вдоль западного берега Америки, затем через Тихий океан до Дальнего Востока было незабываемым. Более двух лет он провел бок о бок с Дрейком. В Японии они сражались с пиратами, а после победы пировали, как короли, захватив богатые трофеи. На экзотическом Востоке они любовались роскошной природой тропиков, но там же их подстерегали болезни и бедствия, унесшие жизни половины их команды. Несмотря на все тяготы странствий, Мэтью считал их замечательным опытом для мужчины.
В свою очередь, он заботился о Хью, когда тот потерял ногу, чтобы помочь ему вновь обрести смысл жизни. Они слишком многое пережили вместе, поэтому теперь вполне могли говорить друг с другом начистоту.
