Холт задумчиво вертел бокал, любуясь шелковистыми потеками янтарной жидкости по стеклу.
Кокрин рассеянно запустил пальцы в волосы и подступил еще на шаг.
— Три года назад вы были при Экс-Роудс и признали, что идея хороша.
— Ах да. Огненные корабли.
— Ничего подобного. Корабли-снаряды, вернее, корабли-вонючки. Я работал над изобретением… Вы, наверное, знаете, что мой отец — известный химик. Так вот, я до тонкостей разработал все детали. И знаю, как создать судно, нагруженное начиненными серой ядрами.
Стоит взорвать одно, как от детонации начнут разлетаться остальные и с гибельной точностью попадать во вражеские войска. Если все сделать точно, три корабля сумеют поразить шестьюстами снарядами с горящей серой площадь в половину квадратной мили. Этого достаточно, чтобы вывести из строя французские эскадроны.
От едкого запаха они побегут сломя голову. И тогда можно высаживать солдат и занимать освободившиеся территории. Да что там — хоть все побережье!
Холт отставил бокал и, хотя видел преимущества изобретения Кокрина, все же осторожно заметил:
— Припоминаю, как горячо вы…
Кокрин нетерпеливо отмахнулся.
— Все шло прекрасно, пока этот идиот, адмирал Гамбье, не попытался обвинить меня в некомпетентности.
Вы, разумеется, знаете эту историю.
— Да, как и то, что французы установили боновое заграждение, чтобы остановить ваши суда.
— Я усовершенствовал свое изобретение, и на этот раз никакие боны не спасут французов. Только представьте, Деверелл, это необратимо изменит ход войны в нашу пользу и уничтожит наполеоновские войска.
— Почему же принц остался безразличен?
Кокрин, пренебрежительно фыркнув, сверкнул блестящими синими глазами. В этот момент рыжий великан казался куда моложе своих тридцати шести лет.
— Проклятые советники… Вы знакомы с сэром Уильямом Конгривом, его сыном и герцогом Йоркским? Они считаются великими экспертами морского дела… Господи Боже мой, те еще эксперты! Единственными людьми, верно оценившими возможности и перспективы таких судов, были адмиралы лорд Кейт и лорд Эксмут. Они прямо объявили, что мой план имеет немало достоинств, хотя и признали, что такие смертоносные устройства, мягко говоря, не совсем обычны. Подумать только, они волновались о том, что если враг раздобудет документы, то может использовать изобретение против нас. Любому здравомыслящему человеку зарыдать хочется над их ограниченностью! Узколобые, жалкие кретины! Стоит им… — Он осекся, тяжело вздохнул и поморщился. — Но я пришел не за этим. Не волнуйтесь, от меня никто ничего не узнает. Честно говоря, я с ними согласен: опасность измены существует. И Наполеон в отличие от нашего принца сразу распознает все выгоды такого оружия.
— Но если французам ничего не известно, кто пытается расправиться с вами?
Кокрин развел руками. Лоб и раскрасневшиеся щеки блестели от пота, губы нервно дернулись.
— Вот я и прошу помочь мне узнать, кто это. Я почти никому не доверяю. Но вы — дело другое. Мы вместе сражались, были братьями по оружию, и вы вступились за меня, когда Гамбье привлек меня к трибуналу после катастрофы в Экс-Роудс.
— Я всего лишь сказал правду, — возразил Холт.
Мелодия вальса ворвалась в сознание и на секунду отвлекла его от суровой действительности. Неудачи сегодняшнего вечера отошли на второй план. Даже на сердце не так саднило от откровенного презрения мисс Кортленд. Сейчас главное — история с Кокрином. Весьма неприятно, если он окажется прав. Узнай французы о новом методе ведения боя — и мгновенно воспользуются возможностью отомстить англичанам.
— В Англии есть немало людей, которые предпочли бы видеть меня мертвым, чем позволить Бонапарту выведать тайну изобретения, — неожиданно громко высказался Кокрин. Бедняге столько пришлось пережить, что он уже ничему не удивлялся: голос казался совершенно бесстрастным. — Представляю, как обрадовались бы французы.
Холт согласно кивнул.
— Кто еще знает о вашей работе, если не считать принца и его окружения?
— Никто. Я ни с кем не откровенничаю., Что же, яснее и намекнуть невозможно.
— Не представляю, чем я мог бы помочь, но для начала постараюсь провести расследование, — решил наконец Холт.
В глазах Кокрина мелькнуло облегчение, но больше он ничем не выказал своей радости, только вежливо обронил:
— Я ценю вашу помощь, Деверелл.
— Думаю, будет лучше, если нас никто не застанет за разговором. Если выведаю что-нибудь, немедленно сообщу.
Они вышли из комнаты по отдельности. Первым удалился Кокрин. Холт налил еще бренди и уселся в кресло, пытаясь определить, насколько велика грозившая шотландцу опасность. Он знал Кокрина уже лет пятнадцать и сражался вместе с ним при Экс-Роудс, когда ослиное упрямство и тупость адмирала Гамбье привели англичан к полнейшему фиаско. За глупость одного человека Англия расплатилась целым флотом. Какие люди погибли!
Кокрин разделил позор с адмиралом, но в отличие от последнего не вышел сухим из воды. Пережитое унижение подорвало его позиции в парламенте как независимого члена и ярого реформатора, избранного жителями небольшого городка Хонитон. Кроме того, он успел приобрести немало политических недругов, всячески задерживавших его новое назначение. Поэтому можно с уверенностью заключить: кто угодно может покушаться на жизнь Кокрина.
Внимание Холта привлек раздавшийся у двери тихий шорох. Стиснув ножку бокала, он настороженно вскинул голову. На пороге показалась знакомая фигура.
— Вот ты где! Сбежал, как…
Леди Уинфорд бросила на него внимательный взгляд.
— Тебе нехорошо?
— С чего это вдруг такое беспокойство, бабушка?
Леди Уинфорд махнула рукой.
— Сама не знаю. Просто ты внезапно исчез. Растворился в воздухе… Кстати, где Ами?
— Не имею ни малейшего понятия, кто это и где находится…
— Амелия. Мисс Кортленд. Она была с тобой.
— Не стоит смотреть на меня так настороженно. Клянусь, что не прикончил ее.
— Разве ты не с ней был тут?
— Собственно говоря, — начал он, притворяясь, что не понял истинного смысла расспросов, — мы перекинулись несколькими словами, и она ушла.
— Вот как, — обронила бабка. В наступившем молчании шум из-за стены показался еще назойливее. Почтенная леди вздохнула так глубоко, что кружева на лифе затрепетали. — Я ожидала лучшего отношения с твоей стороны, Холт. Ты напугал ее?
— Спешу заверить, — сухо процедил он, — что это она перепугала меня до смерти. Она не из тех, кого легко сломить.
— Тут ты прав, — восторженно засмеялась леди Уинфорд. — Амелию никак не назовешь жеманной, чопорной дурочкой! Я очень ею довольна! Она так старается угодить мне, прекрасно учится, хватает все на лету и к тому же добрая и милая девочка. Истинное утешение! Не могу понять, почему ты так ее невзлюбил!
