Ознакомительная версия.
Леди Александра сказала:
– Я должна подумать об этом.
После чего поднялась и ушла в дом. Скрипнула дверь, стихли шаги. Стало слышно, как сопит в повозке Малик.
Даниэль усмехнулся, скатал одеяло и с ним под мышкой полез в повозку – устраиваться.
Он проснулся еще до рассвета и лежал в полотняном повозочьем нутре, глядя, как в дырках в ткани светлеет небо.
Потом открылась дверь дома, и Даниэль услышал, как кто-то идет. Он узнал шаги леди Александры – Заина ходила совсем по-другому, – поднялся и вылез наружу.
Леди Александра стояла рядом с повозкой и глядела в сторону.
– Ты хочешь получить награду?
– Конечно, – спокойно сказал Даниэль, – это было бы хорошо.
– Я заплачу тебе. Но не раньше, чем отыщу своего мужа и при всех потребую справедливости.
– Хорошо. Я готов подождать.
– Когда мы отправляемся в путь?
– Как только вы переоденетесь, моя госпожа. – Даниэль достал из повозки плотно набитую сумку и протянул ее леди Александре; та взяла. – Я кое-что привез вам. В этих одеждах вам будет удобнее ехать верхом.
– Но… где ты взял их? – спросила леди Александра, с недоумением глядя на сумку.
Даниэль широко улыбнулся.
– Украл.
Даниэль сказал, что придется проехать довольно много, чтобы добраться до Тиверии. Те места, по слухам, не были заняты войсками мусульман, стоявшими сейчас на восточном берегу Иордана. Даниэль собирался переправиться через реку ближе к Галилейскому морю, которое сарацины называли озером Кинерет.
Привезенная Даниэлем одежда действительно оказалась удобной, в восточном стиле, как Александра не носила никогда: широкие штаны с завязками у щиколоток, кушак, который следовало обернуть вокруг талии несколько раз, рубаха с непривычно низким вырезом, вторая рубаха, расшитый жилет, накидка… Все – белое или цвета песка. Даниэль где-то достал и удобные сапожки, пришедшиеся впору. Заина помогла Александре одеться и справиться с тюрбаном, намотав его на шапочку.
– Джамиля, – с удовольствием произнесла старуха, закончив, и Александра вспомнила, что это значит «красивая».
Даниэль ничего не сказал, только поклонился снова и помог сесть в седло, а затем долго что-то говорил Заине. Та кивала, хмурилась и улыбалась одновременно. Малик был явно огорчен, что гости уезжают, но дети утешаются быстро.
Отдохнувшая Айша стремилась в дорогу. Александра еле удерживала лошадку, которая все время пыталась сорваться в галоп. Вокруг деревни всадники ехали рысью, а когда оказались на дороге, ведущей на северо-восток, Даниэль крикнул что-то, подхлестнул Джанана, и тот понесся вперед, словно бы полетел над землей.
Александра гикнула, хлопнула Айшу ладонью по шее, и лошадка, ощутив свободу, рванулась следом за Джананом.
Пыль столбом, выцветшее небо, брызги цветов на склонах холмов – там, где бегут ручьи, потом впадающие в Иордан или его притоки; топот копыт отдается во всем теле, и словно бы сливаешься с лошадью в единое целое, становишься ею и сама бежишь по этой равнине. Словно у тебя выросли крылья, и ты воспарила, и тебе ничего больше не страшно, ты паришь в зените и смотришь на землю сверху, и чувствуешь себя вечной.
Даниэль придержал Джанана, чтобы Александра догнала его, и пустил коня рысью.
– Не слишком быстро, моя госпожа?
– Еще! – выдохнула она и засмеялась. – Я хочу еще!
– Непременно, вон за теми холмами. Там дорога лучше.
Здесь почвы были менее плодородны, чем в Самарии, но и тут встречались виноградники. Нелюдимые пастухи сторожили козьи стада вместе с равнодушными кудлатыми собаками, которые не лаяли на путников. Даниэль вел Александру иным путем, не тем, которым они прибыли к Рабиуну ранее, и сказал ей об этом.
– Вон там, в горах, место, откуда мы приехали, – он махнул рукой на северо-запад. – А сейчас мы движемся на север. Здесь более оживленные места, хотя, конечно, не сравнить с теми, что вокруг Иерусалима, близ Тиверии и Дамаска.
Лошади шли рядом, отдыхая после горячей скачки, и Александра смотрела, как движутся бока Джанана. Айша, как бы ни была хороша, все-таки уступала в прыти скакуну Даниэля.
Не желая говорить о крепости Ахмар, Александра спросила:
– Откуда у тебя этот конь?
– Я вырастил его, – на этот вопрос Даниэль ответил охотно. – Купил еще жеребенком.
– Купил? – приподняла брови Александра. – Не украл?
– Иногда я беру товар честно, госпожа. Джанана продавали дешево, он был хилым, а я увидел, что из него может выйти хороший конь. Так и получилось. Он служит мне уже больше пяти лет.
– Сколько же ты живешь в Святой Земле? – поинтересовалась она.
– Долго.
– Это не ответ, Даниэль по прозвищу Птица.
Он пожал плечами, но все-таки сказал неохотно:
– Еще полгода – и я достигну возраста Христа. Опасный возраст в этих землях.
Александра покачала головой.
– Я думала, ты младше.
– А может, так и есть, – легко согласился он.
– Почему ты не хочешь говорить о себе?
– Потому что это совсем неинтересно. Вы уже насмотрелись на то, что вам не стоило бы видеть в этой жизни, госпожа. – Даниэль посмотрел на северо-запад, и Александра поняла: ее спутник имеет в виду плен у Джабира. – Зачем вам еще горстка печали? К тому же все кануло в прошлое. Я живу здесь и редко вспоминаю родные земли.
– Но что ты будешь делать, если Салах ад-Дин захватит все вокруг и не станет больше королевства Иерусалимского? – настойчиво вопросила Александра.
– В таком случае о том, что надлежит делать далее, следует думать вам, а не мне. – Даниэль наконец взглянул на нее. Пока ехали шагом, он открыл лицо, и Александра видела не только его глаза над полоской ткани. – Такие, как я, выживают всегда, кто бы ни сидел на троне. А вам нужно будет уехать. Я бы советовал вам покинуть Палестину, госпожа, в любом случае. Если хотите остаться там, где теплее, отправляйтесь в Константинополь. Если Салах ад-Дин установит здесь свою власть, вам не найдется места в Святой Земле.
– А ты отправился бы со мной? – тихо произнесла Александра.
Даниэль глядел на нее пристально, и она снова подумала, какие же синие у него глаза. Ни у кого таких не видала.
– Почему вы спросили это?
– Я могла бы предложить тебе службу и верю – ты нес бы ее верно.
– И я мог бы согласиться, – беззаботно сказал Даниэль, отводя взгляд, – только кто же держит на привязи диких птиц? Я бы не смог жить так, как живут в стране, где больше мира, чем войны, и где люди прячут свои чувства под железными панцирями. Я люблю солнце, люблю пустыню; если бы вы позвали меня в Англию, я отказался бы.
– А в Константинополь?
– Константинополь чужд мне. Может быть. Но я думаю, что останусь тут, в Палестине. – Он выдержал паузу и заметил: – Однако то, что вы попросили, довольно странно. Я ведь вор.
Ознакомительная версия.
