Джек все стоял, глядя ей в глаза и не убирая руки от ее подбородка. Она отвела ладонь Джека от своего лица и протянула руку, сама коснулась пальцами его небритой щеки.
– Где теперь тот мальчик, Джек? – тихо спросила она. – Куда он исчез?
Джек прикрыл глаза.
– Если он и был когда-нибудь, – ответил он, – то ты его убила.
– Я его убила?! – гневно вскричала Диана, делая шаг назад. – По-моему, это было самоубийство.
– Думай что хочешь. Мне теперь это безразлично. Теперь мы связаны с тобой только заключенным договором, не так ли?
Диане было очень неприятно покидать мир воспоминаний и возвращаться к печальной действительности, но что поделать?
А дела ее обстоят действительно очень печально. Несмотря ни на какие ее уловки, Джек найдет ее на краю земли. Найдет и украдет сокровища, на поиски которых она готова положить жизнь – так же, как положил свою жизнь ее отец. А все, что было прежде, – кончено, кончено навсегда, разрушено в тот черный пень, который должен был стать самым светлым днем в ее жизни, в день их свадьбы.
– Хорошо, – со вздохом сказала Диана.
Она вернулась мыслями к посланию Клеопатры. Жизнь продолжается, и теперь самое неотложное – это расшифровать текст. Письмо остается непрочитанным уже столько веков!
Диана развернула лист бумаги, исписанный иероглифами, и поднесла его к глазам. Вот они – слова, написанные в Александрии, но не дошедшие до Рима и долгие тысячелетия пролежавшие на морском дне. О чем они поведают ей сейчас?
Диана прочла, покачала головой и опустила руку с зажатым в ней листом бумаги.
– Что там написано?
Голос Джека прозвучал для Дианы откуда-то издалека.
– Это ни о чем не говорит мне, – отрешенно ответила она.
– Читай!
Она знала, что не обязана делать это, но текст записки и в самом деле не говорил ни о чем. Диана обернулась к Джеку и громко прочитала:
– «Кто в сладчайший из дней...»
– А дальше?
– Это все.
– А кто этот «кто»?
– Понятия не имею. По-моему, это просто часть фразы. Возможно, загадка какая-то. Или головоломка.
Джек помолчал, глядя на то, с какой любовью рассматривает Диана помятый лист бумаги.
– Значит, нам надо найти недостающие строки, – сказал он.
– Но как же их найти? – с отчаянием спросила Диана.
– Я уже сказал, это мое дело. Не грусти и оставайся здесь. Я скоро вернусь. Не съезжай никуда из этой гостиницы.
На следующий день Джек снова стоял перед домом Али Паши, возле двери, охраняемой вооруженными до зубов янычарами. Они беспрепятственно пропустили его, и Джек вошел в просторный холл, богато украшенный восточными коврами.
– Его высочество обедают и не могут принять никого, – сказал Джеку подошедший слуга, одетый в длинный белый кафтан и шаровары. – Прошу вас перенести свой визит на более позднее время.
– Меня он примет. Скажите ему, что пришел Джек Резерфорд.
– Но, сэр, я не могу...
– Сможешь, приятель...
Слуга скрестил на груди руки, поклонился Джеку и сказал:
– Я согласен сообщить о вашем приходе, сэр, но должен предупредить: его высочество всегда обедает в одиночестве и не принимает в это время никого.
– В таком случае передайте ему, что если я и вернусь, то не раньше, чем через месяц.
Слуга поклонился еще раз и ушел. Джек остался ждать, ни на секунду не сомневаясь в том, каков будет ответ Али Паши. Наконец вновь послышались торопливые шаги, и вернувшийся слуга сказал Джеку, не забыв поклониться при этом еще раз:
– Его высочество окажет честь мистеру Резерфорду и примет его немедленно.
– Весьма польщен, – усмехнулся Джек. – Где он?
– Прошу следовать за мной, сэр. Я покажу вам дорогу.
Джек пошел следом за слугой, сохраняя на лице презрительную гримасу. Они остановились перед высокой резной дверью, и Джек уже взялся было за позолоченную ручку, но путь ему загородил стоявший на страже возле двери янычар. Слуга, сопровождавший Джека, испуганно крикнул:
– Я сам объявлю о вашем прибытии, сэр!
Он приоткрыл дверь, осторожно вошел внутрь и громко, торжественно провозгласил:
– Мистер Джек Резерфорд, ваше высочество, – и, обернувшись к Джеку, добавил, сопровождая свои слова широким жестом руки: – Его высочество, светлейший Али Паша, Тень господа на земле, позволяет вам войти.
Джек молча прошел мимо слуги и оказался в просторном зале, застеленном драгоценными персидскими коврами. Старинные фарфоровые вазы с цветами, невесомые занавески, переливающиеся всеми цветами радуги при каждом дуновении ветерка, золотые чеканные тарелки на стенах. В углах зала в массивных кадках – развесистые пальмы.
Под одной из них, откинувшись на горе подушек, возлежал человек. Одна нога его была вытянута, а вторая согнута в колене и прикрыта краем длинного кафтана из драгоценной парчи с серебряным и золотым шитьем, перехваченного широким черным атласным поясом. В свои сорок лет Али Паша был все еще очень красив. Тонкие черты лица и особый оттенок кожи – светло-коричневой, похожей на цвет кофе с молоком. Волосы – жесткие, короткие и слегка курчавые. Чувственные полные губы обрамлены тонкой щеточкой усов. Массивный подбородок Али Паши выдавал в нем человека с непреклонным и гордым характером. Да, неудивительно, что перед мужественной красотой этого человека не могли устоять даже первые красавицы туманного Альбиона.
На низком столике перед Али Пашой стояло огромное серебряное блюдо с дымящимся рисом, цыплятами и пряными травами. Он зачерпнул горсть риса, с помощью куска лаваша отправил в рот, прожевал и только после этого указал Джеку широким жестом на место рядом с собой.
– Заходите, Резерфорд, разделите со мной мою трапезу. Я рад видеть вас.
Голос у Али Паши был низким, чистым. В нем сразу можно было распознать человека, который говорит хотя и очень правильно, но не на своем родном языке.
– Благодарю за честь, – не без сарказма ответил Джек. – Но хочу попросить вас на будущее – избавьте меня от всех этих придворных формальностей.
– Этикет – непременная часть моей жизни, – пожал плечами Али Паша, – и не мне, принцу крови, нарушать его. Так положено.
– Положено! – усмехнулся Джек. – Да разве вы сами не понимаете, насколько смешны все ваши титулы? Оставьте их для своих подданных. Вы же сами знаете: ваша империя на ладан дышит. К тому времени, когда настанет ваш черед занять трон в Стамбуле, ваш папаша-мот растранжирит последнее.
Принц Али покрутил в пальцах тонкую фарфоровую чашечку с вином, поднес ее к губам и сделал маленький глоток.
– Вы испытываете мое терпение, Резерфорд. Напрасно. Да, я многое прощаю вам, но только до поры до времени. Не забывайте, что моя милость тоже имеет границы. Но давайте ближе к делу. Как вы думаете, зачем мне потребовались сокровища Клеопатры? Именно для того, чтобы оживить свою империю, которая, как вы сказали, дышит на ладан. С помощью этих несметных богатств я верну своей родине ее прежний блеск и силу, и нас, турок, мир снова станет бояться, как это уже не раз было в истории. Мы вновь двинемся через пустыни, покоряя народы и пространства и нещадно карая каждого, кто встанет у нас на пути. Мое имя станет вызывать ужас. Весь Восток, а быть может, и весь мир ляжет к моим ногам. Вот что значат для меня эти сокровища. Возрождение и победа нации!
