Должно быть, порыв сей был неотъемлемой частью кровной вражды: он обязан был уничтожить даже память о своем неприятеле. Только и всего. Даже если он позволит себе нечто большее, если вкусит ее мягкий жар, ее пряный женский аромат…
Нет, он должен думать о чем-то другом. О чем угодно, только не об этом.
— А раньше Трилборн не причинял вам неудобств? Или он регулярно зажимает вас в укромных уголках?
— Вовсе нет. С тех пор как мы вернулись, мне удавалось избегать его общества. — Далее леди Кэтрин вкратце пересказала, что произошло, и за это время успела промыть его рану. Затем из корзины для шитья она вытащила иглу с черной шелковой нитью.
— Значит, он заранее все спланировал.
Кейт задумчиво промокнула рану сухой мягкой тряпочкой.
— Вероятно.
— Трилборн намеревался заполучить вас силой, если вы не поддадитесь на уговоры. Можно было, конечно, выбрать и более подходящее место. Или он просто… воспользовался случаем? — Последние слова Росс скорее прошипел, чем произнес, поскольку в этот самый момент Кейт без предупреждения вонзила иглу в нежную плоть.
— Но я рада, что он проявил безрассудство. В противном случае вы могли бы не увидеть нас.
От этих слов — самых, казалось бы, прозаичных, — по ее коже побежали мурашки. Росс лично смог в этом убедиться.
— Это произошло не случайно, — сказал он. — Я встретил Маргарет, и она обмолвилась, что королева вызвала вас к себе. Я шел вам навстречу, чтобы убедиться, что вы в безопасности. Тогда-то я и заметил, что за вами увязался Трилборн. Я хотел опередить его, а в итоге едва не опоздал. — Шотландец, затаив дыхание, следил за тем, как леди Кэтрин снова и снова пронзает ему кожу, но все время отвлекался, чтобы увидеть ее реакцию.
— Вы не совсем правы, — вымолвила Кейт.
— Он причинил вам боль. — Росс снова провел костяшкой пальца по ее щеке, не в силах удержаться. Ее кожа напоминала лепестки яблоневого цвета. Одна мысль о том, что на этой коже кто-то мог поставить синяк, почему-то казалась ему нестерпимой.
— Не такую сильную, как вам, — не отвлекаясь от своего занятия, ответила Кейт. — И вам придется снести еще немало побоев, если вы продолжите кидаться на каждого, кто неосмотрительно отзовется о нашей ночи в Новом лесу.
Лицо ее было строгим, голос — твердым. Россу показалось забавным, что она рассуждает о том, как уберечь его от физических страданий, одновременно тыча в него иглой.
— А вы бы предпочли, чтобы я их игнорировал?
— Чем острее вы реагируете на сплетни, тем достовернее выглядит в глазах людей наша странная помолвка. Потом ее сложнее будет расторгнуть.
— Но если я перестану реагировать на сплетни, то тем самым признаю, что мне безразлична ваша репутация. И моя, кстати, тоже.
— Заигрывать со смертью просто потому, что в тот вечер моя кобыла испугалась и понеслась, по меньшей мере, глупо.
— Я не имел такого намерения. Да, ситуация, конечно, сложилась неприятная, но как бы вы поступили на моем месте? Я обязан вести себя по-мужски и отстаивать честь своей невесты, иначе меня сочтут трусом. Я уже заставил восьмерых наглецов взять свои слова обратно — и, возможно, девятого не будет.
— Трилборн сказал, что их было шестеро. — Глаза Кейт, встретившись с его глазами, распахнулись шире и стали еще ярче.
— Его сведения устарели, — отрезал Данбар.
Заклятому врагу, несомненно, доставляло удовольствие порочить его имя. Он, можно сказать, привык это делать.
— Вы перестарались.
— А если я скажу, что во дворце поговаривают, будто я воспользовался вашей беззащитностью? Даже не сомневайтесь, я этого не потерплю.
— Значит, вы из-за этого ввязались в драку?
Многие женщины охотно приняли бы этот предлог, поскольку он снимал с них всякую ответственность. Но Кейт, разумеется, была не из таких. Он сам должен был об этом догадаться.
— Я рад защищать вас всегда и везде, — сказал Росс глухо. — Ведь ничего иного я делать не могу.
Прежде чем ответить, Кейт на несколько бесконечных секунд заглянула ему в глаза. Ее взгляд был полон чистейшего сострадания.
— Стало быть, вам кажется, что я нуждаюсь в защите.
— Да, — кивнул Росс. — Мне кажется, что нуждаетесь.
Она снова вернулась к шитью и только обронила со вздохом:
— Возможно, вы и правы.
Кейт торопливо закончила зашивать рану, увенчав последний шов сплюснутым узелком. Когда она нагнулась, чтобы высвободить иглу, Росс даже не почувствовал натяжения нити, удивленный ее ловкостью. А может, виной его бесчувственности было зрелище: ее голова, закрытая вуалью, у его колен. Девичьи губы легко, походя коснулись кожи на его животе, когда леди Кэтрин перекусывала нитку; ее груди прижались к его обнаженному бедру. И все это время Росс осознавал, что на нем фактически нет одежды, что стоит ему сдернуть плед, повалить Кейт на пол…
Его охватило возбуждение такой силы, что на глазах выступили слезы. Ему стало тяжело дышать. Здравый смысл покинул Росса, уступив место импульсу и неукротимому вожделению. Понимая, что любое движение приведет к соприкосновению с леди Кэтрин, Шотландец решил сохранять неподвижность. Кейт же тем временем принялась как ни в чем не бывало бинтовать рану.
Губы она сжала так плотно, что они почти исчезли. Росс и раньше замечал за ней эту привычку, но сейчас он грезил о ее устах, мечтал своими губами и языком вернуть им полную, сочную, манящую форму. Мечтал гладить ее щеки, осыпая ушибленные места тысячами целительных поцелуев. Мечтал сорвать с нее вуаль и, высвободив волосы, поглаживать их, пока они сплошным золотым плащом не укроют ее спину. Только бы избавить ее от этой удушливой ткани, вызволить из тюрьмы крючков и петель, прославить тело, которое томилось в этой тюрьме…
Даже не подозревая о том, какие мысли одолевают ее пациента, леди Кэтрин продолжала обматывать его льняными лоскутами. Она была настолько близко, что Росс чувствовал ее запах — смесь лаванды и розы. Пока перевязка не закончилась, он не смел даже выдохнуть.
Его неестественное оцепенение, должно быть, насторожило Кейт, ибо в следующий миг она подняла глаза и внимательно всмотрелась в его лицо, словно не могла понять, какое чувство на нем выражено.
Несколько долгих секунд она тоже сохраняла недвижность. Во внезапно воцарившейся тишине пепел, отломившийся от углей в светильнике, зашипел зловеще, по-змеиному. Глаза Кейт постепенно темнели, как летнее небо в преддверии грозы. По рукам пробежала легкая дрожь.
И вот наконец она открыла рот — и Росс Данбар пропал. Пропал, возможно, навсегда.
