– Да, это странно, – согласилась она, успокоившись. Молчание упало между ними. Мора ждала, чтобы он ушел, но он не двигался. Все так же стоял и смотрел в темноту.
– Прекрасная ночь, – сказала Мора за неимением лучшего.
Она разглядела, что губы Росса сложились в кривую улыбку.
– Разве? Большинство гостей вашего дяди, думаю, не согласились бы с вами. Они были достаточно единогласны в своих жалобах сегодня вечером.
– Вы считаете, что виной тому жара?
– Да, жара, а также ящерицы, насекомые и летучие мыши. И при этом весь индийский субконтинент простирается у самых дверей их жилищ.
– Вы считаете, что люди все еще боятся Индии? – с любопытством спросила Мора.
– Если вы имеете в виду восстание сипаев, то да. Это был жестокий урок, его нелегко забыть.
– Или простить, – добавила Мора, подумав о том, какие жестокие меры приняло британское правительство по отношению к туземцам, даже отдаленно заподозренным в поддержке кровавого бунта. – Где вы были во время восстания?
Росс рассмеялся горьким смехом:
– К своему стыду, должен признаться, что находился в безопасности и учился в Аддискомбе. Мои родители были в то время в Индии, но не пострадали.
– Ваш отец служил в Ост-Индской компании?
– А как же иначе? – скупо улыбнулся Росс. – Он провел много лет в Калькутте, а потом служил окружным представителем компании в Булпарадже.
– В Булпарадже? Никогда о таком не слышала.
– До восстания это было большое королевство, включавшее в себя и наш славный город Бхунапур.
– Бхунапур! Так вы не новичок в этом районе?
– Я и в самом деле провел большую часть своей юности неподалеку отсюда. Мне всегда нравились эти места, потому я и принял должность политического адъютанта при вашем дядюшке.
Это объясняло, почему Росс знал Валида Али. Они, несомненно, еще мальчишками играли вместе на деревенском базаре или скакали на своих пони по равнине.
Слегка нахмурившись, Мора решила спросить Росса:
– Вы говорили мне как-то, что любите Индию. Значит ли это, что вы намерены остаться здесь, в Бхунапуре?
– Он нечто вроде тихой заводи, – заметил Росс, – но я к нему испытываю добрые чувства. Странно, – грустно улыбнулся он, – вот уж не думал, что выскажусь так. Должно быть, перерос пылкость молодости. Соблазн жизни на границе уже не манит меня так, как прежде.
Было ли это правдой? Мог ли такой человек, как Росс Гамильтон, захотеть оседлой жизни на менее беспокойной должности? Жениться и создать семью, как большинство мужчин, которые предпочитают остаться в Индии, когда их время ушло?
Мора так не думала. Был в Россе Гамильтоне какой-то непокой, не вязавшийся с его благоразумными словами.
Странно, но мысль о том, что Росс когда-нибудь женится и обзаведется детьми, переполнила ее тоскливой болью. Как бы назло этой боли она сильно раскачала качели. Петли протестующе скрипели, а тяжелые юбки бального наряда взметались вверх с каждым новым толчком.
Россу следовало вернуться в столовую. Гости уже наверняка заметили, что ни его, ни Моры там нет, а леди сделали из этого обстоятельства определенные выводы.
Но вместо того чтобы уйти, он глубоко затянулся и снова оперся на столб крыльца. Взгляд его невольно упал на Мору, которая уставилась в темноту и вроде бы забыла о нем. Росс заметил, как отливают золотистой медью ее волосы при свете, падающем на нее сзади из окна. Покрой бального платья подчеркивал изящные линии ее обнаженных плеч и шелковистую белизну шеи, а ниже выступали очаровательные округлости ее грудей.
Резко выпрямившись, Росс придавил каблуком сигару.
– Идемте, – бросил он. – Пора присоединиться к остальным, прежде чем нас хватятся.
Его замечание прозвучало уместно, и Мора быстро встала. Она попыталась отойти от качелей, но что-то ее не пускало. Обернувшись, Мора обнаружила, что зацепилась юбкой за грубое деревянное сиденье.
– О черт! – буркнула она себе под нос и дернула юбку посильнее, но та не поддавалась.
– Подождите, мисс Адамс.
Росс наклонился и легко высвободил ткань. Выпрямившись, он с улыбкой посмотрел на девушку.
Мора ответила ему негодующим блеском глаз. Скажите, пожалуйста, как он доволен собой! И так уверен, что его близость волнует ее до чрезвычайности!
«Ну давай, – побуждала она себя, – скажи что-нибудь! Немедленно скажи что-нибудь совершенно безразличное, чтобы он понял, как мало значит для тебя».
Но она только стояла перед ним молча и смотрела в его красивое лицо, наблюдая, как свет и тени играют на его чувственных губах, и думая при этом, касались ли эти губы прелестных губ девушки с терновыми глазами. «А что я сама почувствовала бы, – подумала Мора с непростительной смелостью, – если бы он поцеловал меня?»
– Мисс Адамс...
– О нет, – произнесла Мора поспешно, в то время как Росс наклонился к ней.
Она лихорадочно искала слова, которые могли бы убедить его, что она и думать не думала ни о каких его поцелуях, столь же лихорадочно сознавая, что он прочитал ее мысли. Однако все, что она смогла сделать, – это попытаться оттолкнуть Росса от себя обеими руками, но попытка была тщетной. Ладонями она ощутила твердые мускулы его груди и сильное, частое биение сердца.
– О нет, – снова произнесла она, на этот раз уже шепотом.
– Что с вами? – насмешливо спросил он. – Страшно?
– Нет! Чего же?
– Того, что я поцелую вас?
Он увидел, как зрачки ее расширились и колдовские фиалковые глаза сделались почти черными.
– В-вы не посмеете!
– Вот как?
Его большие руки обхватили Мору ниже талии. Продолжая улыбаться, он медленно притянул ее к себе. У Моры, кажется, остановилось сердце, когда измявшаяся тафта ее бального платья зашуршала между ними. Одной рукой Росс теперь поддерживал ее спину, второй ухватил Мору за подбородок и приподнял его, чтобы заглянуть ей в глаза. Она хотела вырваться – и не могла. Вцепилась в отвороты его мундира, словно боролась за собственную жизнь.
– Все еще страшно?
– Нет!
– Вы не хотите, чтобы я поцеловал вас?
– Я предпочла бы выпить яд!
Но Росс в ответ только рассмеялся и прижался губами к ее губам.
Мора замерла в его объятиях. Она знала, что может сопротивляться, может звать на помощь, но думала лишь о том, что умрет, если этот поцелуй прервется.
Ничего не произошло. Росс хотел только поддразнить ее и, вероятно, показать ей, как легко он может привести ее в полное смущение, а себе самому доказать раз и навсегда, что эта заносчивая юная красавица ничего для него не значит.
Слишком поздно. Слишком неразумно. И совершенно неверно. Мора задохнулась, когда теплые, чувственные губы Росса замкнули ей уста.
