домой раньше времени. Это было очень необычно, и девушка решила повременить с прогулкой.
Телега с теснившимися на ней людьми остановилась на площадке. Увидев слезающих с нее рабов,
Келли натянула поводья Каприза и направилась к ним. Двое из рабов стаскивали с телеги третьего, находившегося в ужасном состоянии. Как только его отпустили, он упал на колени, а потом повалился ничком. Келли застонала, узнав в нем испанца; сердце девушки едва билось. Он с трудом удерживал сознание, и Келли поняла, что его зверски избили. Ни дядя, ни Эдгар не отличались состраданием к своим рабам, но они старались не слишком портить то, что называли товаром, ведь, в конечном счете, это были деньги. Однако они почему-то издевались над Мигелем. С тревогой в сердце Келли подъехала к одному из надсмотрщиков, между тем как кузен направил коня к дому. Отупевший от пьянства, с красными прожилками на щеках, выделявшимися больше обычного, Эдгар даже не заметил ее.
— Что случилось?
Тот тип, к которому подъехала Келли, снял сомбреро и почтительно наклонил голову.
— Он пытался убить хозяина.
Глаза Келли едва не вылезли из орбит. Он что, совсем свихнулся? Келли запаниковала, потому
что очень хорошо знала брата, и понимала, что все это могло закончиться трагедией. Не решаясь приближаться к раненому, она попыталась издали определить его состояние, и столкнулась с парой глаз, излучающих ненависть. Губы Мигеля кривились, выражая безграничное презрение. Девушка размышляла, как избежать неминуемого. Она спешилась и протянула поводья одному из негров, велев ему отвести лошадь обратно в конюшню.
Испанец, упрямый, как всегда, попытался встать на ноги, морщась от боли. Келли шагнула к нему,
но надсмотрщик преградил ей путь.
— Сеньорита Келли, я бы на вашем месте не вмешивался. Ваш брат очень зол и способен на все, –
предостерег он.
В эту минуту безумство Эдгара не имело для Келли ни малейшего значения. Глядя на бледного,
избитого Мигеля с окровавленными губами, синяками на скуле и заплывшим, едва приоткрытым правым глазом, она чувствовала себя так, будто ей в грудь всадили нож. Возможно, ему отбили все нутро, потому что дышал он открытым ртом и с большим трудом. Келли негодовала на своих порочных и жестоких родственников, но к ее раздражению примешивалась жалость к пленнику.
— Отойди! — властно прошипела она надсмотрщику. Тот пребывал в нерешительности. Со времени
приезда в “Подающую надежды”, девушка часто вмешивалась в его работу, заступаясь за это отребье, работающее в полях, но она была племянницей хозяина, и ему приходилось подчиняться, выполняя ее приказы. Вот и на этот раз он предусмотрительно отступил в сторону, но девушке не удалось шагнуть вперед, потому что она услышала грозный окрик, раздавшийся за спиной и приковавший ее к земле.
— Привяжите его к столбу!
Келли обернулась — к ней подходил ее кузен с кожаным кнутом в руке. Келли угадала намерения Колберта. До них долетели стоны Мигеля, которого волокли к столбу. Сглотнув, девушка попыталась встать перед братом, но Эдгар грубо оттолкнул ее, так что она едва не упала. От ярости он сошел с ума и теперь сгорал от безудержной жажды реванша, и Келли не на шутку испугалась за жизнь испанца.
— Что ты собираешься делать?
Эдгар, казалось, только теперь обратил внимание на сестру. Он внимательно посмотрел на нее и
скривился, поудобнее перехватив пальцами кнутовище. Он не мог притворяться и скрывать свое бешенство. Его ноздри раздувались так, словно ему было трудно дышать, и он искал воздух.
— Отойди, Келли, и держись в стороне, — угрожающе приказал он.
Надсмотрищики уже привязывали Мигеля к столбу. Глаза девушки беспокойно перебегали с
садисткого лица Эдгара к пленнику. Ее сердце бешено заколотилось; в ней вспыхнул дух бунтарства и изгнал страх, вызванный звериной свирепостью брата. Келли, не отрываясь, смотрела на Мигеля. В унизительной позе, привязанный за руки и за ноги к столбу, он казался ей сейчас беззащитней, чем когда бы то ни было. Но и высокомернее тоже. Она видела его сжатые кулаки, напрягшееся тело и лихорадочный взгляд, устремленный на Эдгара. Келли трясло от властного порыва подбежать к нему.
Брат запрыгнул на помост, где находился пленник. Колберт буквально дрожал от еле сдерживаемой
ярости. Без всякого предупреждения, он нанес первый удар, и тело Мигеля непроизвольно дернулось от полоснувшего по спине ременного кнута.
В толпе напуганных хозяйской дикостью рабов, наблюдавших за истязанием, раздавалось
приглушенное невнятное бормотание. Келли до крови искусала себе губы. Из ее груди вырвался тоскливый стон, и она снова бросилась к брату, чтобы остановить второй удар кнута.
— Ради бога, Эдгар!.. — взмолилась она. — Не делай…
Грубый толчок заставил ее отступить, и Келли упала на колени. Тут же два раба помогли ей
подняться, но брань брата парализовала ее.
— Я разорву на части этого скота! — пролаял он. — И когда покончу с ним, он даже на корм зверям не
подойдет… Так что предупреждаю, Келли… Прочь с моей дороги!
При новом щелчке кнута Келли снова вздрогнула. На спине испанца появилась еще одна алая
полоса. Удар заставил Мигеля скользнуть по деревянному столбу, к которому он был привязан. Келли больше не думала об этом. В голове вилась всего одна мысль, ставшая целью — остановить это безумие. Она бросилась к ближайшему надсмотрщику, выхватила у него пистолет и сжала его обеими руками. Упиваясь зрелищем наказания, мужчина не сразу это понял. Он попытался, было, отнять оружие, но Келли решительно прицелилась прямо в его напрягшееся тело:
— Стой или я тебя убью! — выкрикнула она, и тот предусмотрительно попятился назад, обмениваясь
понимающими взглядами с Эдгаром, снова переключившим свое внимание на Келли. С бьющимся где-то в горле сердцем, Келли бросала брату вызов, а пистолет дрожал в ее руках. Девушка посильнее сжала оружие, боясь, чтобы оно не выскользнуло из рук, и пошла к ненавистному родственнику, к которому всей своей душой питала отвращение.
— Отойди от него!
Колберт оцепенел. Эта сучка перед всеми рабами осмелилась бросить вызов его власти? Неужели
она сделала это на самом деле?
— Ты сама не понимаешь, во что лезешь, Келли, — сплюнул Колберт, не выпуская кнута из рук.
— А ты не понимаешь, чем рискуешь. Я ведь могу прострелить тебе голову! — ответила она,
стараясь казаться твердой, хотя и боялась. — Отойди от него, Эдгар, или я за себя не отвечаю!
Этого короткого спора хватило, чтобы надсмотрщик бросился к Келли и после недолгой борьбы
