— Что-то неладно? У Хуаны, по-моему, недовольный вид.
— Просто она сердится. Ничего страшного.
— Неужели?
— Если хотите остаться в живых, подыграйте мне, — тихо сказал он.
— О чем это вы?
Не говоря в ответ ни слова, он заключил ее в объятия и поцеловал.
Коди была потрясена. Растерянная, она стала вырываться. Никогда ей и в голову не могло прийти, что Люк совершит нечто подобное, да еще на глазах у людей! Он ведь говорил, что находит ее непривлекательной, что она его не интересует, что поэтому с ним она в безопасности. И вот теперь…
— Что вы себе позволяете? — возмущенно зашептала она, когда он оторвался от нее.
— Хуана наблюдает за нами. Я сказал, что вы — моя женщина. Хоть раз в жизни не спорьте и молчите, — распорядился он, подхватывая ее на руки.
Остальным обитателям лагеря могло показаться, что он действует в порыве страсти, но Коди ясно видела его предупреждающий взгляд. Черпак, который она сжимала в руке, выпал из ее ослабевших пальцев, и она обняла его за шею. Это какое-то безумие! Средь бела дня! Посреди лагеря! На виду у всех! Люк видел все эти восклицания в глубине ее зеленых глаз и тихо пробормотал:
— Просто поцелуйте меня.
— Но… — начала было она.
— Пожалуйста, — прошептал он, снова находя губами ее рот.
Губы Люка с внезапной настойчивостью снова овладели ее губами, и Коди вдруг перестала соображать, перестала бороться. Она говорила себе, что это из-за Хуаны, из-за того, что та не сводит с них глаз, и ей надо постараться, чтобы объятие выглядело убедительным. Она говорила, что всего лишь помогает Люку убедить эту женщину, будто принадлежит ему. Она говорила, что только притворяется, будто его поцелуй доставил ей удовольствие… но на самом деле никакого притворства не было. Поцелуй Люка оказался самым изумительным поцелуем в ее жизни. За последние годы ее несколько раз целовали молодые люди, пытавшиеся ухаживать, но ни один из них не пробуждал в ней таких ощущений.
Невольный вздох, почти стон, слетел с ее уст, и она почувствовала, как вздрогнул и напрягся Люк при этом звуке. Внезапно его губы, замершие на ее губах, стали жесткими и требовательными, но это не было больно. Люк подчинял ее себе, и, к ее полному изумлению, она наслаждалась этим.
Коди еще теснее прильнула к нему, потому что вокруг все плыло и кружилось. Она смутно сознавала, что он куда-то ее несет, но ей было все равно. Когда поцелуй наконец закончился и она оглянулась вокруг, то увидела, что он пронес ее мимо Хуаны, которая, не скрывая отвращения, разглядывала их.
На мгновение, лишь для того чтобы бросить пару слов Хуане, Люк остановился в дверях хижины.
— Может, тебе лучше вернуться к огню и приглядеть за стряпней? Сестра Мэри будет некоторое время занята другим огнем и не сможет тебе помочь.
Проговорив все это низким хрипловатым голосом, он повернулся и исчез в хижине, захлопнув за собой дверь.
Хуана застыла на миг в ярости. Нечасто бывало, что мужчина ей отказывал, и теперь в ее груди бушевала ревность. Ее так и подмывало поднести к их хижине горящий факел, лишь бы не давать какой-то набожной святоше завладеть тем, что она жаждала заполучить сама. Она едва сдержалась. Однако, не желая слушать страстные ахи и стоны, которые вскоре начнут доноситься изнутри, она круто развернулась и пошла прочь, доваривать свою стряпню.
А внутри хижины Люк поставил Коди на ноги. Она попятилась, прижимая пальцы к губам и растерянно глядя на него. Она выглядела так, как и должна выглядеть непорочная девственная монашка, на которую напал насильник. Никогда в жизни ее маскарад не сочетался так идеально с ее переживаниями. По правде говоря, у нее перехватило дыхание и она лишилась дара речи от того, что только что произошло между ними. Никогда в жизни не испытывала она подобных чувств. Даже не подозревала, что их можно испытать. Теперь она уставилась на Люка, не понимая, почему простой поцелуй заставил ее сердце забиться как бешеное, почему у нее все плыло перед глазами.
— Зачем вы это сделали? — прерывистым, задыхающимся голосом спросила она.
— Ш-ш-ш, — тихо произнес он, прислушиваясь, не крутится ли по-прежнему рядом с хижиной Хуана.
Коди разозлилась. Сначала он страстно целует ее на глазах у всего поселка и чуть ли не пар не пускает, а теперь стоит тут как ни в чем не бывало, безучастный, как полено.
Коди просто кипела от злости, сама не понимая, что ее больше злит: что он поцеловал ее тогда или что не целует сейчас. Господи, о чем она думает! Ей ведь это совершенно безразлично. Ну и что, что он не хочет ее как женщину. Она и сама его совсем не хочет. Да, не хочет! Ей нужно только одно: побыстрее поймать его, привезти Логану и получить за это деньги. И все!
— По-моему, она ушла, — наконец сказал он, поворачиваясь к Коди. — Прошу прощения за то, что пришлось поцеловать вас, но Хуана не поверила, когда я сказал ей, что вы моя женщина. Нам надо было устроить этот спектакль, чтобы ее убедить.
— Ну и как? Удалось нам это?
— Надеюсь. Она предложила мне себя, а я отказался. — Он смущенно пожал плечами. — Она не могла поверить, что я предпочитаю вас ей. Так что я должен был это показать.
— Ах так. — Самолюбию Коди сегодня наносили удар за ударом. — А что мы будем делать теперь?
Он задорно ухмыльнулся:
— Останемся здесь достаточно долго, чтобы убедить ее и любого, кто за нами наблюдает, что вы на самом деле моя женщина… во всех смыслах.
А она-то волновалась из-за поцелуя!
— Это унизительно. Они сочтут меня распутной. Целомудрие — один из библейских заветов. Вести добродетельную жизнь — единственный путь в рай.
— Не тревожьтесь. — Упрек заставил его поморщиться. — Я не собираюсь покушаться на вашу добродетель, так что с моей стороны ей ничего не грозит. Просто надо будет сделать так, чтобы об этом никто не догадался.
— Пусть так, но как мне глядеть людям в глаза, когда я стану проповедовать? Они же все будут думать, что мы с вами…
Коди почувствовала, что краснеет. Она знала, он припишет ее румянец смущению из-за того, что их считают любовниками, хотя на самом деле она вспомнила их поцелуй. Когда она прильнула к нему, обхватила его шею, когда дотронулась до его плеч… его тело было таким… твердым… А когда он нес ее в хижину, на секунду ей захотелось… захотелось, чтобы все было по правде. При воспоминании об этом сердце ее забилось сильнее.
— Я всегда считал, что безгрешные священники — народ довольно нудный. Может, после этого приключения ваши проповеди станут более увлекательными, — весело сказал он. Люк злился, и сам не мог понять почему. Что-то такое произошло, пока он нес ее в дом, что-то странное…
