— В отличие от меня, — возразила Йола. — Я не намерена долго задерживаться в Париже.
— В таком случае ваша проблема — выйти замуж или не выйти — скоро решится.
— Еще до того, как прибыть сюда, я почти не сомневалась в том, что ответ мне известен.
Маркиз смерил ее пристальным взглядом и сказал:
— Теперь же былой уверенности в вас нет, верно? Почему же?
Ей было страшно от его догадливости, поэтому Йола лишь пожала плечами и ответила:
— Наверное, я завидую Эме.
Маркиз немного молчал, а затем заговорил снова:
— Неужели вы и впрямь намерены пополнить собой ряды искушенных в галантных науках парижских кокоток, которые, несомненно, представляют собой одну из достопримечательностей столицы?
Йола поспешила напомнить себе, что его вопрос не должен ее оскорбить, как и то, что он воспринимал положение Эме несколько иначе, чем она.
Она лихорадочно подыскивала нужные слова, чтобы ответить ему, но не успела, потому что маркиз усмехнулся и негромко произнес:
— Возможно, я ошибаюсь, но что-то подсказывает мне, что вы отнюдь не горите желанием пополнить ряды дам полусвета, которых я только что упомянул. Если это так, то почему вы одеты как они? И зачем накрасили алой помадой губы?
Йола лишилась дара речи. Таких слов она никак не ожидала. Ей было страшно, что маркиз с его пугающей проницательностью проникнет в ее душу. Впрочем, в следующий миг она сказала себе, что ее опасения смешны. Даже если он и подозревал, что она не настолько искушена, как пытается казаться, откуда ему знать, что он разговаривает с той, кому в будущем, возможно, суждено стать его женой?
— Я говорила вам, что боялась предстать в блестящей столице этакой деревенской мышкой, — сказала Йола.
— Вы не похожи на деревенскую мышку. Но, как и мышка, вы, Йола, все время пытаетесь убежать от меня, ускользнуть, не дать мне вас поймать. Однако должен сказать вам, что все ваши попытки к бегству совершенно бесполезны.
К счастью для Йолы, ей не пришлось отвечать на его слова, потому что в следующую секунду им принесли первое блюдо. Оно источало восхитительный аромат. Увы, аппетит у Йолы внезапно пропал, его сменило странное ощущение, будто у нее комок в горле, из-за которого ей трудно глотать.
Она выпила немного шампанского в надежде, что оно поднимет ей настроение, а заодно сделает их разговор столь же искрометным, как само вино.
Пока они ели, маркиз все время ее смешил. Иногда он крайне резко отзывался о людях. При этом ему нельзя было отказать в остроумии, а его колкие замечания наверняка пришлись бы по душе ее отцу.
— Теперь мне понятно, почему отец симпатизировал ему, — подумала Йола. — С другой стороны, откуда отцу было знать, что маркиз превратился в прожигателя жизни?
Ее отца бурная парижская жизнь никогда не интересовала. Ему нравилось размеренное существование в замке. Правда, время от времени отец отправлялся в путешествия, чтобы провести месяц-другой в обществе мадам Реназе.
Сейчас, видя перед собой маркиза, этого модного парижского щеголя, чье остроумие снискало множество поклонников и поклонниц вроде тех, что аплодировали ему прошлым вечером, Йола решила, что никак не может представить его в тишине любимого замка.
«Нет, — подумала она, — здесь он в своей стихии, здесь он блещет, как актер на сцене. Вряд ли он согласится с тем, чтобы его блеск померк на фоне замка, чьи стены за долгие годы видели множество самых разных личностей».
Тем не менее она была вынуждена признать, что перед его шармом невозможно устоять.
Наконец ужин закончился, и им принесли кофе. Маркиз откинулся на спинку дивана с рюмкой коньяка в руке.
— А теперь давайте продолжим наш разговор, — произнес он, — с того места, где мы остановились. Излишняя серьезность во время еды вредна для пищеварения.
— Я приехала в Париж не затем, чтобы быть серьезной, — бросила ему в ответ Йола.
— Поскольку вы принимаете решение, которое отразится на всей вашей будущей жизни, нет ничего более серьезного или важного, — возразил ей маркиз. — Расскажите мне об этом человеке. Он любит вас? — Впрочем, он не стал дожидаться ее ответа, а продолжил свою речь: — Ну разумеется! Он безумно, отчаянно, безоглядно влюблен в вас. Вы для него все на свете, вы воплощаете собой все, что он искал и к чему стремился в этой жизни. Вы та самая женщина, на которой он всегда мечтал жениться!
Было в его голосе нечто такое, что заставило Йолу подумать, что маркиз переходит границы дозволенного.
Впрочем, прежде чем она успела возразить ему, он удивил ее новым вопросом:
— Вы его любите?
Йола покачала головой.
— Это и есть ваш ответ.
— Почему же?
— Потому что брак без любви может быть настоящим адом на земле!
— Большинство молодых людей во Франции вступают в брак без любви, повинуясь воле родителей, — возразила Йола.
— Большинство женщин не столь чувствительны, как вы, — возразил он. — Неужели вы и вправду готовы жить под одной крышей с мужчиной, к которому не питаете никаких чувств, который для вас значит не больше всех остальных?
— Я тоже так думала, — призналась Йола, словно кто-то вырвал у нее это признание. — Но в то же время разве у меня есть выбор?
— Только не тот, который вы обдумываете, — резко ответил маркиз. — Вы должны дождаться большой любви.
— А если это никогда не произойдет? Только в книгах все непременно имеет счастливый конец.
Маркиз взял ее за руку.
— Хотите, я вам погадаю? — сказал он. — Позвольте вам сказать, что вы похожи на Спящую красавицу. Принц еще не разбудил вас, так что откуда вам знать, что такое любовь? Но в один прекрасный день вы это узнаете, и вам станет ясно, что ничто другое в этом мире не имеет никакого значения.
Серьезность, с какой были сказаны эти слова, напугала Йолу. Она пристально посмотрела на маркиза. Он твердо отразил ее взгляд, и она поспешила отвести глаза, опасаясь, что он прочтет в них все ее мысли и чувства.
Наконец, сделав над собой усилие, она произнесла:
— Откуда вам знать, любила ли я когда-нибудь и люблю ли кого-то сейчас?
— Не надейтесь меня обмануть, — ответил маркиз.
— Я и не собиралась. Я хочу лишь сказать, что вы многое домысливаете. Я же не готова согласиться с вами.
— Посмотрите на меня, Йола.
Она хотела возразить, но каким-то странным образом, плохо отдавая себе отчет в собственных действиях, посмотрела ему в глаза. Его лицо оказалось рядом с ее лицом.
— Я готов спорить на что угодно, — быстро произнес маркиз, — на все, что для меня свято, что вы еще не только никого не любили, но ни один мужчина не прикасался к вам.
