После того как Оливия отвела Сьюзен наверх, в ее спальню, и постаралась убедить бедняжку в том, что Гаррик де Вер не зверь, а обыкновенный мужчина, они снова спустились вниз, к гостям.
Несмотря на усилия Оливии, Сьюзен все равно чувствовала себя не в своей тарелке и верила самым худшим сплетням о своем женихе, содрогаясь при одной только мысли о том, что оказалась в самом центре вновь разгоревшегося скандала.
Оливия печально вздыхала, застыв у стены большого танцевального зала, где уже кружилось множество пар. Еще больше гостей, смеясь и болтая, наслаждалось шампанским и миндальным ликером. В столовой, уставленной огромными столами с самой разнообразной снедью, негде было яблоку упасть. Большая библиотека и игорная комната тоже не пустовали. Дом просто ломился от гостей. Оливия предпочла остаться в танцевальном зале, чтобы не упускать из виду совершенно растерявшуюся и вконец расстроенную Сьюзен.
Впрочем, она очень скоро убедилась в том, что сия предосторожность с ее стороны оказалась излишней. Сьюзен теперь стояла среди полудюжины гостей и увлеченно разговаривала с ними. Причина такой перемены в настроении заключалась в том, что рядом с ней уже не было ее жениха, виконта де Вера. Гаррик скучал в совершенном одиночестве на приличном расстоянии от невесты. Сунув руки в карманы панталон, он бесстрастно разглядывал собравшихся: ему явно претили вся эта суета и чуждое ему общество. И меньше всего его интересовала собственная невеста.
Оливия против своей воли почувствовала в сердце прилив горячего сочувствия к несчастному Гаррику. Только теперь она вдруг ясно осознала, как много у нее общего с этим выделявшимся из толпы человеком, ведь в свое время и ее не миновала чаша сия: шепот и смешки за спиной, всеобщее почти нескрываемое осуждение и унизительные сплетни.
Она не любила вспоминать свое детство. Слишком было больно. Так же больно, как Гаррику сейчас.
Виконт неожиданно повернулся в ее сторону, и Оливия прижалась к стене, чтобы остаться незамеченной. Несмотря на свое приметное серебристое платье, она надеялась скрыться за спинами многочисленных гостей. Однако, к ее немалому удивлению, Гаррик де Вер уставился прямо на нее, словно ему заранее было известно ее местонахождение, и широким решительным шагом двинулся в вестибюль.
«Не вздумай пойти вслед за ним! – мысленно приказала себе Оливия. – Ты и так уже вмешалась не в свое дело!»
Несмотря на все доводы рассудка, ее властно тянуло к этому человеку. Оливия никак не могла взять в толк, почему ей так сильно хотелось броситься вслед за ним, поговорить, заглянуть ему в глаза… Она усиленно напоминала себе, что он был женихом ее подруги, юной невинной девушки, но сердце и слушать ничего не желало.
Решено! Надо как можно скорее вернуться к себе в Эшбернэм! Наверное, Арлен ужасно обрадуется ее отъезду в деревню. Она уедет завтра же!
Приняв это единственно возможное разумное решение, Оливия почувствовала облегчение и одновременно… огорчение.
Прикрыв глаза, она попыталась взять себя в руки и обрести контроль над собственными чувствами. Открыв глаза спустя некоторое время, графиня вздрогнула от неожиданности. В нескольких шагах от себя она увидела… своих родителей.
Прошло долгих девять лет разлуки, и она могла, конечно, ошибиться. Но, приглядевшись к пожилой паре, Оливия с трепетом убедилась в правильности своего первого впечатления.
Граф и графиня Олдхэмы не заметили свою дочь и продолжали степенно беседовать с гостями. Граф был все такой же высокий и сухопарый, а графиня – маленькая и довольно полная.
Сердце Оливии учащенно забилось, ее едва не парализовало от страха неизбежной встречи с родителями.
Грациозно приподняв широкие юбки, она сделала несколько шагов вперед. Первой ее заметила графиня Олдхэм. Ее глаза широко раскрылись, сильно накрашенные губы сложились в трубочку. Секундой позже свою дочь заметил и граф. Мгновенно побледнев и приподняв поседевшие брови, он уставился на нее испуганными глазами.
Оливия заставила себя улыбнуться и сделала реверанс:
– Отец! Мама! Какая приятная неожиданность!
Родители продолжали молча смотреть на нее как на незнакомку. Возникла неловкая пауза. Судя по всему, они были так ошеломлены, что напрочь забыли все слова. Оливия поспешила им на помощь:
– Это я, Оливия!
Откашлявшись, граф наконец выдавил:
– Здравствуй. Мы и не думали, что ты в Лондоне. Говорят, ты любишь жить в деревне.
Не зная, о чем говорить, он прильнул к бокалу шампанского.
Оливия перевела взгляд с недовольного лица отца на отрешенное лицо матери и вновь почувствовала застарелую боль своей ненужности. В это мгновение она снова превратилась в маленькую девочку лет шести-семи.
– Как правило, я действительно живу в деревне, – чуть хрипло вымолвила она, – но меня пригласили Лейтоны…
– Странно! – фыркнула графиня. – У сэра Джона никогда не было приличных друзей в высшем свете. Ведь он когда-то был простым пивоваром, не так ли? – Она снова презрительно фыркнула. – Что касается нас, мы пришли сюда только ради Стэнхоупов. – Она сделала многозначительную паузу. – Впрочем, ты всегда была не такой, как все. Дружила с нищими, бродягами, а то и вовсе бродила одна, не желая ни с кем разговаривать… Одно слово, белая ворона!
Оливия открыла веер и принялась обмахивать им свои раскрасневшиеся щеки.
– Да, мама, я всегда была странной, – поспешно согласилась она, отлично понимая, что графиня намекала на ее дар ясновидения.
– Мы видимся иногда с Арленом, знаешь ли, но он никогда не рассказывает ни о тебе, ни о твоей девочке, – продолжала мать.
– Эта девочка, – упавшим голосом произнесла Оливия, – ваша внучка. Ее зовут Анна.
– Да? – рассеянно переспросила графиня и пожала плечами. – Почему бы тебе как-нибудь не привезти ее к нам?
– Когда-нибудь привезу, – хрипло отозвалась дочь, с трудом удерживая на лице улыбку. Слова ее были явной ложью. Стук сердца заглушал для нее все остальные звуки.
– Ну, нам пора к гостям. – Граф многозначительно кашлянул. Он по-прежнему избегал взгляда своей дочери, предпочитая разглядывать гостей. – Тут у нас много знакомых, знаешь ли…
С этими словами он учтиво поклонился и отвернулся. Жена с готовностью последовала за ним.
Глаза Оливии наполнились слезами. Как глупо!
– Она похожа на меня, – громко сказала она в спину удалявшимся родителям, имея в виду свою дочь.
Граф и графиня замерли на месте, не оборачиваясь.
– Она такая же… странная, как и я, – громко и отчетливо произнесла Оливия.
Графиня метнула на нее полный страха и ненависти взгляд, и в следующую же секунду супруги поспешно скрылись в толпе.
