Джонти взобралась на повозку. Устало дернув поводья, она погнала лошадей на наводненную улицу.
Веселый шум варьете и пивных остался позади Джонти. Опустилась ночь, темная и безмолвная, лишь только скрип колес и ее шумно пищавшие цыплята нарушали тишину.
Джонти взглянула на полную луну, выглянувшую из-за темных туч. «Ах, бабушка, — прошептала она. — Что ты со мной сделала»?
Свинцовая тяжесть низко нависших серых туч полностью соответствовала душевному состоянию Джонти. Из четырех дней, проведенных в пути, не было ни одного безоблачного. И, в довершение к ее постоянному унынию, казалось, что с каждым днем лицо Корда становилось все более мрачным и жестоким. «О, он довольно часто улыбается и смеется со своими мужчинами, — безрадостно подумала девушка, — а мне остаются только плотно сжатые губы и сухие короткие приказы».
Невидящим взглядом Джонти смотрела на моросящий дождь и думала, что если бы только она могла довериться Корду, объяснить, что она вовсе не молодой парень с противоестественными желаниями, а молодая девушка, которая не может выполнить то, что он от нее требует. Может быть, тогда Корд будет обращаться с ней более мягко, не будет так сердиться, что на него возложили ответственность за Джонти.
А сейчас ей нужно было выполнять все, что он от нее требует, пока в будущем, в один прекрасный день не произойдет ее «перевоплощение». И, слава Богу, это время не так уж далеко. С каждым днем боль в ее стянутой груди усиливалась. Здесь, в лагере, Джонти не решалась ночью развязывать грудь, как делала это в Эбилене, не решалась дать себе несколько часов свободы.
А ей так хотелось носить красивые женские платья, чувствовать легкий шелк нижних юбок и лифчиков на теле. Но не такие сатиновые платья, как носили проститутки, а шуршащие, из тафты, как носили леди в Эбилене, все в гофрированных кружевных оборках. Джонти ясно представляла этих леди, элегантно прогуливающихся по улице, в кружевных перчатках, с нарядными зонтиками над головой. Девушка вздохнула и утерла рукой мокрое лицо, оставив на щеке грязную дорожку. Наконец, этот день закончился.
Повозка катилась по неровной ухабистой дороге, по которой так редко ездили, что следы от других колес были едва видны. Вокруг росли только сосны, через которые иногда виднелись отдаленные горные цепи. Заметив равнину, где паслись мустанги, Джонти стало интересно, по какой части страны они едут.
Узнать мустангов было совсем несложно. Джонти видела тысячи диких лошадей, пока повозка прыгала по кустам, через горные хребты и вокруг буреломов. Она узнала, что Корд собирался выполнить просьбу бабушки, обеспечив Джонти домом в подобном месте.
В тот день Корд ускакал далеко вперед, и, когда она и все остальные догнали его, он сидел верхом на скакуне и смотрел вниз на дикий и поросший кустами каньон. После того, как они собрались вокруг него, он указал вниз и сказал:
— Мы выгоним отсюда стадо мустангов, как только обоснуемся.
— Чтобы восстановить большое ранчо, не потребуется много времени, босс, — сказал Ред, когда поводья были уже натянуты, и лошади готовы отправиться в путь.
Эти слова больно ранили Джонти. Все знали о планах Корда, а она настолько была ему безразлична, что он даже не побеспокоился ее проинформировать. Даже если бы это ему когда-нибудь пришло в голову, он бы не подумал о том, что Джонти может нервничать, думая о своем будущем и о том, куда он ее везет. По его мнению, достаточно было уже того, что он вообще взял ее с собой.
Чувствуя себя одинокой и обиженной, Джонти последовала за быстро исчезнувшими наездниками по небольшому склону, который был изрезан оврагами, поросшими кустами и низкорослыми сосенками. Тоска появилась в глазах Джонти. Никто больше с ней не разговаривал. Она знала, что это по вине Корда. Он предупредил мужчин, чтобы держались от нее подальше. Джонти невидящим взглядом уставилась на большие крупы лошадей. Имел ли он хоть какое-то представление, как чувствует себя человек, когда его игнорируют, шутя возле лагерного костра в конце долгого утомительного дня, когда, попытавшись вступить в разговор, он получает в ответ только мрачные угрожающие взгляды.
На лице Джонти мелькнуло подобие улыбки. Джонс и Ред иногда забывали о запрете и разговаривали с ней, особенно, если Корда не было поблизости. Понч продолжал строить ей глазки, когда думал, что на них никто не смотрит.
Моросящий дождь прекратился, и бледное солнце уже садилось, когда Джонти догнала остальных на плоской вершине горной цепи шириной около трех миль. Уже разбивали лагерь, и она с радостью остановила упряжку. Джонти устало слезла на землю и немного размяла затекшие мышцы прежде, чем отвязать корову и Красотку.
Она вела двух своих любимцев к ручью, который весенние дожди увеличили до большого потока. Боковым зрением Джонти уловила какое-то движение в зарослях на берегу водоема. Она раздраженно сжала губы, когда узнала Понча, тайно кравшегося сзади, с горящими, как у хищника, глазами, похотливо улыбаясь. Ее охватило неприятное чувство, когда он вышел из тени вместе со своим скакуном.
— Я пойду с тобой, малыш, — добродушно сказал он. — Никогда не знаешь, где тебя может поджидать в засаде индеец. Вполне вероятно, что какого-нибудь самца привлечет такой симпатичный мальчик как ты, — он подмигнул ей. — Ты понимаешь, что я имею в виду?
Джонти хорошо знала, что имел в виду этот ублюдок и хотела отказаться от его компании. Она не верила Пончу и знала, что рискует. Однако, если он пытался изменить свое поведение, то единственное, что она могла сделать — это притвориться и пойти с ним. Кроме того, они были недалеко от других. В крайнем случае, громкий крик заставит кого-нибудь узнать, что случилось.
Но когда они подошли к ручью, Джонти пожалела, что не отказалась от его компании. Как только она прислонилась к выступу, дожидаясь, пока корова и Красотка утолят жажду, Понч, стоявший от нее в трех шагах, начал небрежно расстегивать брюки. Не успела она обернуться, как он уже мочился, направив струю на выступ и искоса глядя ей в лицо заплывшими глазами.
Другие мужчины, в том числе и Корд, часто справляли нужду в ее присутствии, но только естественно, как обычно это делают мужчины друг при друге. В таких случаях она отводила взгляд или просто уходила. Но ей пришлось, сдерживая возмущение, отвернуться от толстой противной штуки, которую Понч держал в руках. Джонти содрогнулась, когда Понч спросил своим скрипучим голосом:
— А ты не хочешь отлить, ты же ехал на повозке целый день, должно быть, твой мочевой пузырь полон?
— Я сходил перед тем, как пойти к ручью, — сказала Джонти, обернувшись к нему. На этот раз ей не удалось скрыть свое негодование, он еще демонстративно ласкал и возбуждал себя.
