Девушка вытащила какие-то разноцветные коробки и передала их подоспевшему слуге Петровских.
— О Боже! Вы его балуете! — Елена Павловна прижала руки к щекам. — Сейчас я позову Сашу, он будет счастлив вас видеть.
— Я думаю, он будет счастлив получить подарки, — насмешливо отозвалась княгиня Полторацкая. — В его возрасте не много счастья составляет встреча с женщиной моих лет!
— Ох, Надежда Владимировна, вы как всегда!
Они вместе вошли в дом и увидели маленького виновника торжества, уже сбегающего к ним по ступеням широкой лестницы. Его длинные локоны развевались, а щеки пылали от возбуждения. Саша был весь в предвкушении праздника и ожидаемых сюрпризов.
— А вот и он! — Княгиня Полторацкая распахнула объятия.
И Саша, хорошо и давно знавший Надежду Владимировну, с разбега налетел на нее и обхватил за талию. Она с нежностью поцеловала его макушку:
— Какой красавец растет!
Елена Павловна постаралась спрятать усмешку: «Да не про вашу честь!» Но княгиня, видимо, угадала ее мысль.
— Жаль, нам этой красоты уже не достанется, — заметила она с иронией. — И отец не достался, и сын… Вот досада, в самом деле!
— Прошу вас, княгиня, — поторопилась Елена Павловна сменить тему, — присаживайтесь… Сашенька, беги к себе в детскую. Пантелей уже отнес туда подарки княгини. И Таши… — вспомнила она о наперснице Надежды Владимировны. — Ташенька, располагайтесь, прошу вас.
Присев на краешек маленького дивана, девушка скромно опустила глаза и затихла. О ней тотчас забыли.
Графиня оживленно проговорила:
— Вечер сегодня обещает быть интересным. Князь Ларионов представит нам новую Полину Виардо.
Княгиня подняла брови:
— Ну! Так уж и Виардо?
— Говорят, что ничуть не слабее.
Надежда Владимировна поморщилась:
— Все эти доморощенные певицы… Откуда она взялась, как ее там?..
— Варвара Крушинникова.
— Ужасное имя! Ей необходимо взять псевдоним, если она и впрямь собирается делать сценическую карьеру.
— Это ее фамилия по мужу, — пояснила Елена Павловна. — Не слышали? Был такой помещик Крушинников. Петр Потапович. Между прочим, один из самых богатых землевладельцев.
Княгиня поморщилась:
— Это из тех, что из грязи да в князи? Не люблю этих богатых выскочек… А что она? Хороша собой? Молода?
— Этого я не знаю, — призналась графиня. — Мне говорили только, что она училась в Италии.
— Тогда, может, и вправду поет недурно. В Италии каждый разносчик газет поет лучше, чем наши оперные дивы. Музыкальный народ, что тут скажешь! Послушаем, чему у них научилась ваша протеже.
— Она вовсе не моя протеже, а князя Ларионова, — быстро возразила Елена Павловна.
Графиня уже заочно не испытывала симпатии к той, что носила ненавистное ей имя, но честно пыталась быть объективной. В конце концов, человек не повинен в том, какое имя дали ему родители. Возможно, им с супругом сегодня действительно посчастливится принять в своем доме будущую знаменитость… Об этом можно будет потом с гордостью рассказывать внукам. Вдруг эта Варвара Крушинникова когда-нибудь составит оперную славу России?
* * *
Когда церемонный лакей доложил, что прибыли его светлость князь Ларионов с супругой, а также госпожа Крушинникова, хозяйка поспешила им навстречу с самой радушной улыбкой. К тому времени дом уже заполнился гостями. Елена Павловна успела понемногу переговорить с каждым, и осталась вполне довольна началом вечера. Старый князь Ларионов находился уже, как говорится, одной ногой в гробу, но пытался бодриться и, главное, слышал достаточно хорошо, чтобы оценить вокальный талант той, чьей судьбой он занялся всерьез. Елена Павловна с первых же минут выяснила, что он был дружен с покойным Крушинниковым, и теперь пытался помочь его молодой вдове.
Варвара Крушинникова действительно оказалась молода и отличалась той яркой, броской красотой, что так хороша на сцене. В гостиной Петровских она, пожалуй, выглядела слишком экзотично. Кожа ее отличалась итальянской смуглостью, большие черные глаза как-то странно поблескивали, а собранные на макушке темные волосы поражали своей густотой. Как многие оперные дивы, она была полновата, даже второй подбородок уже наметился, но двигалась легко и держалась с достоинством. В ней чувствовалась порода, но явно не петербургская, и графине стало интересно, каких же госпожа Крушинникова кровей?
— Добро пожаловать к нам, Варвара Васильевна! — Хозяйка постаралась быть любезной и приветливой, хотя и ощущала какую-то смутную тревогу, которой не находила объяснения. — Наслышаны о вашем чудесном таланте…
— Благодарю вас. Я тоже… много слышала о вашей семье. Говорят, ваш с супругом брак является образцовым… Кстати, я привезла Сашеньке подарок. Могу я вручить его вашему сыну?
— Ну, разумеется. — Елена Павловна удивилась такому повороту событий и поискала глазами кого-нибудь из прислуги, чтобы позвать мальчика, но все были слишком заняты. — Давайте поднимемся к нему в детскую. Только у него в гостях юные приятели, так что, боюсь, там уже все вверх дном.
Они стали подниматься по лестнице на второй этаж, где находилась Сашина комната и спальни графа и графини. Здесь же располагались комнаты для гостей. Старенькая приживалка из рода Петровских занимала небольшую каморку рядом с кухней. Владимир Иванович стыдился этого и предлагал переселить его двоюродную тетушку в более достойные условия, которые более соответствовали бы ее титулу и происхождению. Елена Павловна соглашалась с его доводами, только до этого все никак руки не доходили. Тем более что в этой каморке было весьма уютно и чистенько.
— Это ничего. — Варвара Васильевна блеснула ослепительной улыбкой. — Я люблю детей.
— У вас нет своих? — осторожно поинтересовалась графиня, подумав, что покойный супруг певицы был, пожалуй, слишком стар, чтобы выполнить эту миссию.
Но Крушинниковой опять удалось удивить ее.
— Я потеряла своего ребенка, — произнесла она таким голосом, будто ее горло внезапно сковал спазм.
— Ох, простите, Бога ради! — воскликнула Елена Павловна совершенно искренне и даже коснулась рукава певицы. — Какое горе… Вижу, вам пришлось выдержать немало испытаний на своем веку.
— Даже больше, чем вы думаете, — отозвалась она загадочно и мрачно.
Графиня решила, что необходимо перевести разговор в более безобидное русло:
— Князь поведал нам, что вы учились в Италии. Это, наверное, незабываемые времена?
Опять блеснул этот мрачный черный взгляд.
— Вы правы, графиня. Но я не только это помню. Я вообще ничего не забыла из прожитой жизни. Помню каждое мгновение…
