— Хорошо. Тогда, может быть, в другой день на этой неделе?
— С удовольствием.
Она действительно имела в виду то, что сказала. Ей хотелось снова увидеть его. Возможно, это глупое желание, но он был очень приятным собеседником. Она испытывала удовольствие, разговаривая с ним, и чувствовала себя легко, оттого что не надо было угождать мужским прихотям. Фактически, казалось, Гаррик сам готов потворствовать ее желаниям. От этой мысли у нее пересохло во рту. Где-то в глубине души она знала, чего хотела от него, но не могла выразить это словами.
Карета остановилась, и Гаррик быстро вышел из нее, затем повернулся, чтобы помочь выйти Рут. Она не решалась принять его руку, но, встретившись с ним взглядом, вложила свои пальцы в его ладонь. Несколько секунд спустя она в сопровождении Гаррика поднялась по ступенькам крыльца своего городского дома. Когда открылась парадная дверь, Рут улыбнулась ему.
— Спокойной ночи, — тихо произнес он, поднося ее руку к своим губам.
Тепло от его прикосновения проникло сквозь шелк перчатки и распространилось по всему телу. Рут слегка вздрогнула от этого ощущения, и сердце ее учащенно забилось. Гаррик пристально посмотрел на нее, и она была уверена, что он сознавал, какой эффект произвел на нее своим прикосновением.
В его глазах отражалось страстное желание, но он ничего не сказал. Он повернулся и двинулся к карете, а Рут вошла в дом. Когда Симмонс закрыл за ней парадную дверь и принял ее накидку, Рут на мгновение закрыла глаза. Она не знала, как ей жить дальше.
Рут стерла пот со лба и вновь сосредоточила внимание на тарелках в большой фарфоровой раковине приюта. Тепло на кухне было бы приятным, если не заниматься напряженной работой. Она давно сняла свой жакет и повесила на вешалку в прихожей.
В блузке и юбке, что сейчас были на ней, она чувствовала себя гораздо удобнее, чем в одежде, в которой прибыла два дня назад в приют Святой Агнессы, где нашла повариху, миссис Бердсли, бледной и ослабевшей. Рут немедленно приказала обычно бодрой и общительной женщине лечь в постель и послала одного из старших мальчиков за доктором.
Сара, помощница поварихи, взяла на себя ответственность за приготовление еды, а Рут выполняла другие хозяйственные обязанности, включая мытье посуды. Погрузив руки в мыльную воду, она оттирала тарелки, ополаскивала их в смежной раковине, затем ставила на деревянную сушилку. Сквозь окно над раковиной можно было видеть небольшой сад, где несколько учеников занимались ботаникой с его преподобием Шелтоном, который раз в неделю посещал сиротский приют и предлагал свою помощь.
День был чудесным. В воздухе чувствовалось приближение весны, и Рут подумала о Кроули-Холле и его просторной территории, где дети смогут расти здоровыми и крепкими. Небесная синева неожиданно напомнила ей насыщенную голубизну глаз Гаррика.
Она перевела взгляд на тарелку в своей руке и возобновила мытье. Несмотря на отчаянные усилия выбросить из головы мысли о Гаррике, ее охватывал жар при воспоминании о том, как он целовал ее в карете три дня назад. Она много раз вспоминала этот поцелуй.
Особенно живо она представляла его ласки в утренние часы, когда ее тело жаждало его с такой силой, что это вызывало у нее озабоченность. По этой причине она оставалась здесь, в приюте, последние двое суток. Симмонс прислал сообщение, что Гаррик являлся с визитом дважды на следующий день после посещения театра и трижды вчера.
Должно быть, это трусость, но встретиться с ним означало подвергнуть испытанию ее весьма ненадежный контроль над своим желанием, которое он пробудил в ней. Боже, что будет, если он снова попытается поцеловать ее? Она не была уверена, что найдет в себе силы воспротивиться. Его запах до сих пор преследовал ее. Это был запах коньяка с легкой примесью сладкого табака.
Даже сейчас она ощущала силу его рук, когда он мягко и в то же время решительно притянул ее голову к себе. Его поцелуй был поцелуем мужчины, который хорошо знал, как доставить удовольствие женщине, и все же в этой ласке было что-то необычное, неожиданное.
Прикосновения его губ казались осторожными, как будто он испытывал неуверенность в себе. Однако от этого его поцелуй был особенно возбуждающим. Рут глубоко вздохнула и внезапно ощутила прилив тепла между ног. С Гарриком она снова почувствовала себя юной девушкой. Это было опасное чувство, поскольку она знала, что ее возраст является непреодолимым барьером между ними.
Несмотря на доводы рассудка, ее тело продолжало жаждать его ласк. Она пыталась доставить удовольствие сама себе, но это было совсем не то, чего требовало ее тело. Она была уверена, что только Гаррик смог бы удовлетворить ее, однако сама мысль о такой возможности представлялась ей крайне ошибочной.
Вот если бы она была моложе. Рут вытащила руку из мыльной воды и внимательно посмотрела на нее. Несмотря на покраснение от едкого мыла, кожа все еще выглядела гладкой и эластичной, лишь с несколькими тонкими морщинками на тыльной стороне ладони. Тихий вздох заставил ее оторваться от своих мыслей.
— О, миледи, нехорошо, что вы моете посуду. Ведь вы леди. Позвольте, я сделаю это вместо вас. — Энни, одна из старших девочек, находившаяся в приюте уже больше года, присоединилась к ней у раковины.
— Не думаю, что недолгая работа с мыльной водой повредит мне, Энни. Завтра миссис Бердсли сможет вновь приступить к своим обязанностям, и все опять придет в норму.
— Но вам не подобает заниматься таким делом. Есть же слуги.
— Пустяки. Когда я была девочкой, мне не раз приходилось мыть посуду. — Рут засмеялась, увидев скептическое выражение лица Энни. — Ты лучше помоги Эмми управиться с малышами.
— Я все-таки настаиваю, чтобы вы позволили мне заняться посудой, миледи.
Рут укоризненно покачала головой, заметив, с каким упрямством Энни смотрела на нее.
— Каждый из нас должен заниматься своим делом, Энни. Ты обязана помочь Эмми. Иди немедленно.
Девочка нахмурилась и, повернувшись, неохотно отправилась выполнять то, что ей было поручено.
Когда Рут говорила Энни, что ей приходилось мыть посуду, это была правда. Ее юные годы не были такими радостными, как думали дети. Фактически, если бы не небольшое ежегодное денежное содержание, которое ее мать получала от бабушки, дела обстояли бы намного хуже.
Несмотря на трудности, связанные с отсутствием денег, в их маленьком двухкомнатном коттедже всегда царили любовь и веселье. Ее мать делала все возможное, чтобы дочь получила образование, и, кроме того, учила ее всему, чем владела сама. Рут с детства умела штопать изношенную обшивку кресел, которыми они пользовались, а также постельное белье.
