— Вот как? — удивился граф, но расспрашивать не стал, не заметив в собеседнице желания к откровенности.
Лиза же, задумавшись о чем-то о своем, раскрыла миниатюру с портретом матери, которую всегда носила на руке и в рассеянности положила ее на стол. Граф Ольшанский уставился на нее во все глаза.
— Позвольте, — сказал граф. — Позвольте, но я, кажется, был знаком с этой дамой. А откуда у вас ее портрет? — при этих словах он посмотрел на девушку.
— Это портрет моей матушки, Марии Олсуфьевой.
— А-а… А я знал вашу матушку, и довольно хорошо, — просто заметил он. — Также был знаком и с ее семейством. Она ведь урожденная Курцевич, а то семейство в былые времена было весьма известно и богато. Правда, когда я знал их, они уже были бедны… Колесо фортуны! — прибавил граф.
— Вы путаете, — улыбнулась Лиза. — Девичья фамилия моей матушки была Вежховская.
— О нет, моя дорогая. Это вы путаете, и мне довольно странно это обстоятельство! — воскликнул граф. — Вежховской она стала, когда вышла замуж. То была фамилия ее первого супруга, которого я тоже хорошо знал.
— Вот как? — изумленно воскликнула Лиза. — Стало быть, маменька была уже замужем до знакомства с моим батюшкой?
— Да. Но ко времени знакомства с господином Олсуфьевым, которого я помню довольно смутно, она овдовела. Но все же странно, — прибавил пан Ольшанский, — что вы не знали этого! Удивительно! Да и то, что вы носите фамилию Олсуфьева…
— Но почему? Что ж тут странного, — изумилась Лиза. — Отчего бы мне не носить фамилию моего отца?
— Но помилуйте, дитя мое, — рассмеялся граф. — Вас ввели в заблуждение! Вы вовсе не дочь Павла Григорьевича. Ваш отец — пан Томаш Вежховский, первый супруг пани Марии.
— Что? — пораженная такой новостью Лиза слова не могла вымолвить.
— Да, именно так. Пан Томаш — ваш отец. И я прекрасно помню тот день, когда вы родились, и как были рады ваши родители. Но также я помню и день, когда пан Томаш скончался и в каком бедственном положении он оставил вашу матушку…
— Но почему?.. Почему?.. — бормотала Лиза.
— Вы спрашиваете, почему вы не носите имени вашего отца? — спросил граф. — Все очень просто. Павел Григорьевич удочерил вас, вы даже были крещены в православие. Об этом почти никто не знал и до сих пор не знает. Все происходило в такой тайне… Но не специально, а случайно. Ваши родители были так влюблены друг в друга, что ни о чем не думали, им все казалось вполне естественным и обычным… Думаю, что вы потому и не знаете о своем отце… Может, мне не стоило вам об этом говорить… — вдруг заволновался пан Ольшанский.
— Нет, нет! — воскликнула Лиза. — Боже! Какое счастье, что вы мне все рассказали! Но… Есть ли доказательства моего происхождения? Как можно удостоверить, что я дочь пана Вежховского?
— Думаю, — ответил удивленный граф, — это довольно просто сделать. Ваша матушка неожиданно скрылась из Варшавы, но ее друзья и те, кто знал ее саму, ее родителей и ее первого супруга пана Томаша, должны быть живы и все прекрасно помнят… Да и я могу подтвердить ваше происхождение. Но помилуйте! Для чего вам это нужно? Зачем? Вы русская барышня, у вас тут прекрасное будущее… Зачем вам признавать себя полькой?
— Вы не понимаете, не понимаете… — прошептала Лиза и вдруг выбежала вон, оставив изумленного графа в одиночестве.
Лиза вихрем взбежала наверх. Она знала, что Владимир должен быть у себя. Девушка остановилась у его двери и стала стучать в нее. Дверь распахнулась, и изумленный Владимир, не успев даже ничего сообразить, уже подхватил ее в свои объятия. Лиза не раздумывая бросилась ему на шею и крепко обняла его.
— Лиза, Лизанька… — бормотал он в растерянности. — Ты с ума сошла?
— Люблю, люблю… — шептала она. — Тебе не надо никуда уезжать… Я знала, я чувствовала… — Она посмотрела ему прямо в глаза и вдруг, не сумев сдержаться, стала его целовать.
Он, не раздумывая ни секунды, отвечал на ее поцелуи, все нежнее и крепче прижимая к себе.
— Да что случилось? — наконец удалось вставить Владимиру.
Лиза, вдруг отпрянув от него, пристально глянула ему в лицо и сказала:
— Всякие препятствия между нами устранены… Их и не было никогда!
— Как? — Он боялся поверить этим словам. — Говори… Говори же! — Он схватил ее за плечи.
Лиза рассмеялась:
— Ты видел этого графа, что приехал в гости к твоему отцу?
— Да, — все еще ничего не понимая, ответил Владимир.
— Так вот: этот замечательный человек рассказал мне, что мы с тобой — не брат и сестра. Мы вообще не родственники! И никогда ими не были и быть не могли!
— Что? Не верю… Ты бредишь. — Он вглядывался в ее лицо, пытаясь усмотреть признаки безумия, которое, как ему казалось, овладело ею.
— Мать моя была два раза замужем. И первый муж ее был какой-то поляк Томаш Вежховский. Я всегда думала, что Вежховская ее девичья фамилия, но это фамилия ее первого мужа!
— И?..
— И я дочь этого пана Томаша!
— Как? Как такое может быть? Ты же носишь фамилию…
— Да! Но пан граф сказал мне только что, что Павел Григорьевич лишь удочерил меня. И даже крестил в православие, но… Но я не его родная дочь, — прошептала она, протянув к Владимиру руку.
Он и верил, и не верил. Но когда ее ладонь коснулась его щеки, то все сомнения отпали.
— Неужели правда? — спросил Владимир. — Да, правда, — тут же ответил он себе сам.
Ничто теперь не мешало им быть вместе, никакая тайна, никакое несчастье не грозило им больше! Объятия их сделались еще теснее, поцелуи еще жарче…
— Я так люблю тебя, — шепнул Владимир.
Лиза взглянула на него и улыбнулась:
— Я знаю…
Когда чувства молодых людей стали известны родителям Владимира, то поначалу их охватил ужас. Но когда им стало известно происхождение Лизы и было к тому же подтверждено поначалу словами графа Ольшанского, а затем и иными свидетельствами и даже документами, то и Дарья Матвеевна, и Петр Петрович даже обрадовались такому повороту событий. Конечно, любовь — это прекрасно само по себе. Тем более что смотреть на молодых людей было одно удовольствие, ибо обоюдные чувства их не вызывали сомнений. Тут, конечно, Дарья Матвеевна угадала и причину всех этих происшествий последних дней — и желание Владимира уехать на Кавказ, и бледный вид и переживания Лизы.
— Бедные дети! — говорила она. — Как они, должно быть, мучились, считая свои чувства незаконными, даже преступными… Но какая радость, что все разрешилось таким замечательным образом!
Нельзя также не сказать, что родители Владимира вовсе не сопротивлялись этой свадьбе еще и потому, что богатое наследство их семьи, которое волею судеб оказалось в руках Лизы, теперь возвращалось назад. Конечно, Владимиру такое соображение даже в голову не приходило, но чем старше становится человек, тем более придает он важности подобным соображениям. Поэтому Петр Петрович с супругой подробно обсудили еще и это обстоятельство и пришли к выводу, что сей брак — событие более чем желанное.
