Однако Онести хорошо помнила, как детективы упорно охотились за отцом. Она надеялась, что эти люди, узнав о смерти Дьюса, прекратили поиски. А если нет? Прознав о гибели Дьюса, они могли бы начать преследовать его дочь, которая должна в той или иной степени быть посвященной в дела и планы своего родного отца.
Для этого надо было только узнать ее имя, что детективам наверняка не составило бы труда...
– Онести, ты готова? – вернул ее к действительности голос Роуз с первого этажа. – Здесь уже собралось полно желающих послушать «самую сладостную певчую птичку Запада»!
– Сейчас, сейчас!..
Девушка спешно поправила прическу, положила гребенку на туалетный столик и ладонями разгладила чуть смявшееся розовое платье в крапинку. Она все же надела его для выступления. Причиной тому был жадный блеск в глазах Джесса, когда он рассматривал этот наряд.
Онести укрепила на затылке миниатюрный веночек из живых цветов и вышла.
Гул голосов в игорном зале смешивался с дымом и запахом сигар. Роуз и помогавшая ей Сара Уэнтворт сновали между столиками, разнося напитки и легкую закуску, успевая при этом перебрасываться с гостями шутками. Джо и Джейк абонировали стойку бара и один из столиков.
Онести чувствовала, как у нее то замирает, то начинает учащенно биться сердце. Ладони пересохли, язык распух так, что с трудом ворочался. И дело было не только в том, что она давно не выступала на публике: в последний раз Онести пела со сцены как раз в тот страшный вечер, когда погиб отец.
Все же ей удалось несколько успокоиться. Не обращая внимания на похотливые мужские взгляды, Онести выставила одну ногу в блестящей туфле вперед и медленно обвела глазами зал.
Большинство сидевших за столиками жили в «Черной подвязке» и пришли сюда из любопытства. Но были и обещанные Роуз пассажиры дилижанса – дюжина мужчин и две женщины, скорее всего мать и дочь. Последние устроились за столиком около двери. Дочь смотрела на Онести с восхищением, а мамаша – с явным неодобрением.
Онести стояла на сцене и ждала, пока все гости рассядутся, а в зале наступит тишина. Неожиданно за спиной она услышала бормотание Джесса и обернулась. Их взгляды встретились. Девушка почувствовала, как ее наполняет теплое ощущение его близости. Она утонула в тепле его сине-голубых глаз, неудержимо притягивавших к себе.
Джесс ободряюще подмигнул, сел за пианино и в ожидании посмотрел на солистку. Она чуть заметно кивнула...
Тихо прозвучали первые аккорды музыки. И тут произошло чудо. Онести показалось, что аудитория исчезла, растворилась в этих волшебных звуках. Она запела... Запела для Джесса... Только для него одного... Это была та самая песня, которую они уже столько раз репетировали, и ее мелодия не давала покоя Онести даже во сне. Сейчас ей казалось, что в окружающем мире существовали лишь она и Джесс.
Когда же последний звук музыки растворился в воздухе, по холодным щекам Онести покатились слезы. Глаза Джесса засияли. Она вдруг поняла, что еще никогда за всю свою жизнь не испытывала ощущения такой душевной близости с другим человеком.
Какое-то движение в первом ряду столиков нарушило охватившее зал оцепенение. Один из мужчин встал со своего места и не спеша направился к Роуз. Они обменялись несколькими фразами, после чего Скарлет взяла его за руку и, одарив многообещающей улыбкой, повела за собой к лестнице на второй этаж. Увидев это, мамаша закрыла ладонью глаза своей юной дочери, потом схватила ее за плечи, и они под плаксивое шмыганье дитяти вышли из зала.
Джесс также не оставил этот эпизод без внимания. Он повернулся к Онести и посмотрел на нее таким обвиняющим взглядом, что сердце девушки подпрыгнуло чуть ли не к самому горлу. Свирепые глаза и крепко стиснутые зубы Джесса заставили Онести почувствовать себя жалкой и никчемной.
Кто-то осторожно тронул ее за локоть. Она обернулась и увидела перед собой мужчину лет сорока, одетого во фланелевую рубашку с короткими рукавами. С натянутой улыбкой Онести взяла его за руку и повела наверх, как минутой раньше сделала Роуз с претендентом на ее тело...
Джесс сбился со счета, пытаясь определить, сколько времени провел за инструментом в компании бутылки виски. В голове шумело, а мышцы постепенно размягчались, превратившись в некое подобие желе.
Он понимал, что не должен был напиваться до потери сознания, но только таким способом мог затуманить мозги, дабы не видеть, как Онести поднимается по лестнице с сексуально озабоченным типом. За последние дни он так привык к девушке, что забыл, каким способом она зарабатывает себе на жизнь. То, что произошло сейчас, напомнило ему об этом...
Как сквозь туман, он смотрел на двух мужчин, нетвердой походкой спускавшихся по лестнице. Они на ходу застегивали пуговицы на рубашках. Оба они в этот момент походили на самодовольных объевшихся котов.
Джесс потянулся к бутылке и, чтобы окончательно заглушить затуманенный рассудок, сделал еще несколько глотков виски. Но это не помогло. Перед его мысленным взором предстало обнаженное тело Онести, распластанное на одной из кроватей, раскрытые в экстазе губы, и ладони, сжимающие ее грудь…
Не чьи-то ладони, а его...
Он со всей силой ударил кулаком по клавишам. Сидевший у стойки бара Джо обернулся и с удивлением посмотрел на него. Зал почти опустел. Кто-то спал прямо за столиками, кто-то поднялся в комнаты второго этажа, чтобы передохнуть до утра. Особенно в отдыхе нуждались пассажиры дилижанса, которым предстояла дальняя и утомительная дорога. Впрочем, Джесса это абсолютно не интересовало. Он вновь наполнил стакан... Потом – другой... И вскоре заметил, что бутылка опустела...
Так и с ней... Джесс вдруг подумал о том, что почти не помнит тех сладостных мгновений, которые подарила ему Онести. Что же с ним случилось? Может быть, она была права, считая его непредсказуемым? Или же он просто принадлежит к той же категории пьяных кретинов, как и один из только что заплативших за возможность обладать ее телом?
Эти мысли заставили Джесса нахмуриться. Наверняка мужчины, которых она укладывала к себе в кровать, помнили хотя бы час, проведенный с этой женщиной. Час сладостный, порой – страстный... А он? Когда он покинет этот город, то вряд ли вспомнит о той ночи, которую провел с ней...
Впрочем, стоит ли все это воспоминаний? Онести получила его. А он ей заплатил. Вот и все!..
Джесс поднялся из-за инструмента и огляделся. Игорный зал закружился перед его глазами. С трудом пробираясь между пляшущих стульев и прыгающих столов, он дошел до лестницы и, чтобы устоять на ногах, схватился рукой за перила. Раздавшийся от дверей громкий смех заставил его обернуться. На пороге стояли двое мужчин. Он сразу узнал их.
