В следующее мгновение Билли лежала лицом вниз, поперек коленей Флетчера, который отпускал недюжинные шлепки в области задней части ее бриджей.
— Это за то, что ты дерзишь мне через слово, — сказал он во время первого шлепка, — эти два за то, что ты лгал мне о том, кто ты есть на самом деле, — сообщил он ей, шлепнув ее еще два раза.
— Ой, прекратите! — закричала Билли, отчаянно пытаясь прикрыть свой зад руками.
— А это за то, что ты, черт возьми, едва не убил себя из своего глупого упрямства, — продолжал он упорно, убирая ее руки. — А это за то, что ты чуть не убил и меня!
Слезы брызнули из глаз Билли после того, как Флетчер бесцеремонно положил ее на землю и встал, подзывая Пегана, который моментально поднял голову от травы и зашагал к своему хозяину.
— Вы не можете бросить меня здесь, — захныкала Билли, глядя на монстра, который когда-то был лучшим другом Уильяма Дарли.
Флетчер даже не посмотрел в сторону конюха. Он не мог себе позволить посмотреть на него, потому что не хотел, чтобы Билли увидел то отвращение, которое он сейчас испытывал по отношению к самому себе. Черт возьми, опять это происходит! Он только что привел в исполнение наказание, давно заслуженное этим несносным мальчишкой. Так почему он почувствовал опять все ту же, теперь уже знакомую волну запретной страсти, которая нахлынула на него сразу же после пробуждения в гостинице?
Он ощутил покалывание в кончиках пальцев, когда он вспомнил ощущение от их прикосновения к округлым ягодицам Билли. Внутри него все трепетало от желания, которое было больше проклятым, чем захватывающим. У него стало сухо во рту, его сердце готово было выпрыгнуть из груди, ноги подкашивались — и ничего из этого не было связано с его падением с Пегана.
— Я не собираюсь оставлять тебя здесь, малыш, — произнес он наконец мягким голосом, все еще не смея взглянуть на своего конюха. Он взял под уздцы Чертовку и подвел ее к Билли, которая, уперев ступню в ладони Флетчера, сложенные лодочкой, смогла вскочить в седло.
— Извините, — хрипло прошептала Билли, засопев от неприятных ощущений в местах соприкосновения с седлом, которые все еще звенели после шлепков Флетчера. Она заерзала, пытаясь найти наиболее комфортное положение. — Я не хотел сделать ничего плохого, честно.
Флетчер поднял свое бледное и напряженное лицо и посмотрел на своего конюха. Он не мог по-настоящему сердиться на Билли. Билли не был виноват в том, что Флетчер сильно презирал себя сейчас.
Все мысли Флетчера сконцентрировались на возвращении в Лейквью, отправке Билли домой к его тетке в Танбридж-Уэллс, причем как можно скорее, и на том, чтобы найти себе женщину — любую готовую женщину — чтобы он смог наконец поверить в то, что не превратился в извращенного монстра.
— Я знаю, что ты не хотел, малыш, — сказал он добродушно и отвернулся. В этот момент небеса разверзлись, и на долину обрушился проливной дождь. — А теперь пойдем домой.
— Флетч, неужели мрачное создание, которое я вижу перед собой, — это действительно ты? Лезбридж сказал мне, что ты вернулся. Ты выглядишь ужасно, хуже, чем в Лондоне. Я думал, ты уезжал, чтобы отдохнуть. У тебя такой вид — после трехдневного расстройства желудка ты бывал более свежим. Только бы твоя тетушка не наткнулась на тебя вот такого, а то тебе не спастись от ее мерзких снадобий, как пить дать.
— Расстройство желудка? — Флетчер повторил бесцветным голосом и упал в кресло посреди своей комнаты. — Бэк, я был бы рад расстройству желудка, если бы оно отвлекло меня от этой проклятой головной боли.
— Видимо, ты уже отвык спать под открытым небом, — шутливо сказал Бэк, качая головой в ответ на стоны Флетчера.
— Никогда не признавайся, что несчастье другого человека приводит тебя в восторг, мой друг. Как ты думаешь, ты можешь перестать издеваться надо мной хотя бы ненадолго, ровно настолько, сколько хватит, чтобы принести мне немного бренди? Лезбридж посмотрел на меня с такой злобой, когда я попросил его об этом. Я думаю, графин с этим замечательным напитком вряд ли появится на этом столе в ближайшее время. Ты знаешь, дорогой Бэк, как это унизительно — осознавать, что я больше не хозяин в собственном доме?
Бэк затворил дверь и закрыл ее на ключ, прежде чем извлек графин и пару бокалов из шкафчика, а затем наполнил их.
— Твоя тетушка прочла один научный трактат, в котором утверждалось, что дурной нрав происходит из печени под влиянием дьявольского напитка. Я думаю, Лезбридж следует ее указаниям и не подает алкоголь до ужина, ради нашего же блага, разумеется. Но это неважно, друг мой. Лучше расскажи мне, почему у тебя такой вид, как будто завтра наступит конец света, при том что у тебя были такие обширные планы на следующую весну?
Флетчер поднял бокал, осушил его и протянул вперед за следующей порцией:
— Когда ты успел припрятать бренди, Бэк? Видно, ты не боишься моей тетушки.
Бэк намеренно игнорировал вопрос и наполнил оба бокала. Он не хотел, чтобы его друг знал об избранном им пути наименьшего сопротивления: лучше спрятать запасы бренди, чем расстроить тетушку, намерения которой были добрыми, хотя и являлись следствием порочных идей.
— Неужели тебя совсем это не развлекло: прогулка по сельской местности, единение с природой?
Флетчер уставился на дно своего бокала, желая облегчить душу перед Бэком, но не знал, с чего начать; если, конечно, он мог хоть что-то сказать, не проклиная себя при этом. Да и что он мог сказать? Что он вдруг обнаружил в себе влечение к своему конюху? Вряд ли.
Мог ли он сказать, что он вел себя как шут, похваляясь своими подвигами, подобно напыщенному петуху, только для того, чтобы унять свое волнение, возникающее при одном лишь взгляде наивных глаз Билли Бэлкема? Почему бы ему сейчас не подпалить себе волосы и не станцевать джигу, покуда пламя будет поглощать его? Это было бы не менее шокирующим зрелищем.
— Я обнаружил, что наш дерзкий Билли Смит есть не кто иной, как не менее дерзкий Билли Бэлкем, — произнес Флетчер, понимая, что надо хоть что-нибудь сказать. — Он сбежал от читающей проповеди тетки из Танбридж-Уэллс. Я бы хотел, чтобы ты организовал его отправку туда как можно скорее.
Бэк взглянул на своего друга, пытаясь определить тон его голоса. Голос Флетчера звучал устало. Да, именно так, устало и как-то обеспокоенно.
— Хорошо, конечно, — сказал он, натужно улыбаясь; — похоже, ты сделал то, что намеревался. Ведь именно это ты хотел сделать, не так ли, Флетчер? Остаться с мальчиком наедине, войти к нему в доверие, чтобы выудить из него правду? Ты мог бы провести свою тетушку, но ведь это не требует большой тонкости. Я был убежден, что ты пытался совершить хороший поступок. Пожалуйста, прими мои поздравления. В чем же секрет? Твое открытое честное лицо или несколько ночей на природе? Лично я голосую за твое лицо.
