– Не знаю.
Это было ложью. И они оба прекрасно понимали это. Грейс была послушной марионеткой его дяди. Но, Господи, ее голос звучал так искренне, так проникновенно. Чтобы противостоять ее чарам, Мэтью попытался снова вызвать в себе гнев, еще недавно просто душивший его. Но все было тщетно, его гнев подавлялся вожделением.
Окружавшая их темнота придавала пространству комнаты какую-то особенную интимность. Мэтью быстро наклонился над столом и зажег свечу, чтобы рассеять чары ночи и неожиданно появившейся женщины.
Свои густые темные волосы она заплела в косу, которая теперь была перекинута через плечо и змейкой спускалась по груди. Бело-голубая прозрачная сорочка не скрывала ее прелестей.
Грейс стояла, опустив глаза, но, тем не менее, чувствовала, что взгляд маркиза скользит по ее телу. Неожиданно она вдруг подняла руки и, к большому огорчению Мэтью, прикрыла грудь. Он отметил про себя, что уже видел раньше это ее движение, подсказанное инстинктом. Вероятно, когда Грейс чувствовала себя в опасности, она всегда так делала. Впрочем, она могла лишь притворяться, разыгрывать перед ним еще одну сцену.
– Вы здесь в полной безопасности, – твердо проговорил он. Ему бы очень хотелось, чтобы это действительно было так. – Я вполне способен обуздать свои… физиологические потребности.
– Но у вас их нет, – безучастно проговорила она.
– Что?
Мэтью бросил на Грейс испуганный взгляд. К ее щекам мгновенно прилила кровь.
– Нет, я имела в виду… Все дело… – Она глубоко вздохнула. С удивлением маркиз обнаружил, что ее красивые, слегка расширившиеся глаза неотрывно смотрели на его обнаженную грудь. При этом ее румянец сделался еще ярче, язычок быстро скользнул по губам. Грейс опустила руки вдоль тела и, казалось, предлагала себя ему. Если бы он не знал ее уже в достаточной степени, то мог бы подумать, что нравится ей.
Мэтью наклонил голову и с легкой насмешкой в голосе сказал:
– До вашего появления мне не предоставлялась возможность встречать гостей. Но теперь, похоже, придется наверстать упущенное.
Грейс ничего на это не ответила и скромно потупила голову. Рассудок говорил Мэтью, что эта женщина, всего лишь лживая хитрая кошка, но его сердце каждый раз, когда он вышучивал ее, болезненно сжималось в груди.
И сейчас последний голос из хора недоверчивости и подозрительности постепенно умолкал в его груди. Мэтью хотелось верить ей. А она внимательно следила за ним своими сапфировыми глазами, в которых притаилась неуверенность и страх. Казалось, она не знала, чего от него ждать, то ли он собирался наброситься на нее, то ли сам готовился к обороне.
Если бы она и вправду не хотела ложиться с ним в постель, размышлял маркиз, то прикрыла бы чем-нибудь свое тело и не выставляла его так откровенно напоказ. Если бы не желала близости с ним, то вообще не спустилась бы к нему в комнату. Он с трудом отвел взгляд от соблазнительной тени чуть ниже ее плоского живота.
– Мне нужно поговорить с вами, – тихо сказала она.
– В самом деле? – насмешливо спросил маркиз.
– Да, – выдохнула она и вдруг снова замолчала. Казалось, Грейс подбирала сейчас какие-то очень убедительные слова, которые могли бы объяснить, почему она вдруг посмела побеспокоить его посреди ночи. Потом она быстро заговорила, чуть ли не скороговоркой: – Вам не подобает спать здесь, на диване. Вы маркиз. У вас должна быть собственная спальня.
Ага, подумал про себя Мэтью, вот оно. Вот что она задумала, она хочет, чтобы он поднялся к ней, потому что ему, бедняжке, видите ли, негде спать. Он бросил неприязненный взгляд на свое неудобное ложе. О да, эта женщина, разумеется, почувствует себя гораздо лучше… под ним.
И вдруг Грейс сказала то, чего он от нее никак не ожидал.
– Вы подниметесь наверх, а я лягу спать на диване. Днем я успела заметить, что он не слишком удобный.
Значит, что же это получается? Она вовсе не приглашает его в свою постель? Но почему он вдруг почувствовал острое разочарование? Ведь он сам заявил, что и пальцем не прикоснется к ней.
– Нет-нет, спите в комнате, – поспешно проговорил он. Мэтью с ужасом представил себя лежащим на ее кровати, в ее простынях. Это не самая хорошая идея, подумал маркиз. Тогда он напрочь лишится последних остатков своей воли.
– Ваш дядя сказал, что вы больны.
Он засмеялся холодным металлическим смехом.
– Разумеется, я болен. Я же сумасшедший.
Ее взгляд по-прежнему был серьезным и сосредоточенным.
– Нет, я не это имею в виду. Ваш дядя сказал, что вы болели весь последний год.
– Понятно, лорд Джон решил пооткровенничать.
– Ваш дядя – просто чудовище, – резко проговорила она.
Его брови удивленно приподнялись.
– Многие находят его очаровательным. Даже я так считал, когда был мальчишкой. – В голову Мэтью пришла неожиданная мысль: – Он сделал вам что-то плохое? Причинил боль?
Грейс энергично мотнула головой, и ее коса соскользнула точно в ложбинку между грудей. «Господи, до чего же она хороша!» – с восхищением отметил про себя Мэтью. И как он только мог говорить ей гадости, язвить и насмехаться над ней? Теперь он начал сомневаться в том, что эта женщина и его дядя действительно состояли в каком-то заговоре.
– Нет, он не причинил мне боли.
Что-то в ее голосе насторожило маркиза.
– Он угрожал вам?
Голова Грейс резко дернулась в сторону, и Мэтью стало заметно, какой бледной сделалась ее кожа.
– Да.
Сейчас было трудно усомниться в ее искренности. На лице маркиза появилась вымученная улыбка.
– Он и мне угрожает.
Грейс вдруг тоже улыбнулась.
– Ну вот, наконец, у нас появилось что-то общее. – Она повернулась и пошла к двери. Затем у порога на мгновение обернулась: – Спокойной ночи, ваша светлость.
– Спокойной ночи, миссис Паджет, – эхом повторил Мэтью.
Она ушла, и теперь он остался наедине со своим одиночеством. Такой вот каламбур… Но почему-то в его груди вспыхнула сумасшедшая радость.
Она говорила о его дяде с отвращением! Это было так очевидно. Грейс, конечно, могла быть послушным орудием лорда Джона, но теперь подобное предположение вызывало у Мэтью сильное сомнение.
Может быть, он просто глупец, но теперь он верил Грейс, верил в правдивость той истории, которую она без конца ему рассказывала. Грейс – достойная женщина, волею судьбы попавшая в сложное положение. И тут нет ее вины, она просто жертва.
Этот прозрение вызвало в нем целую бурю чувств и эмоций. «Все-таки я оказался прав, – размышлял Мэтью. – Интуиция не подвела меня и на этот раз. Она не любовница дяди. И три тысячи чертей на мою голову, если я ошибаюсь».
Грейс вышла из гостиной и, оказавшись в коридоре, бросилась бегом к лестнице, споткнулась и едва не упала. Она спустилась с намерением соблазнить его, но в самый последний момент поняла, что не сможет переступить через что-то важное в самой себе, и именно поэтому так поспешно сбежала от маркиза. А ведь стоило лишь шагнуть к нему… И дело тут вовсе не в какой-то особой благопристойности. Ее остановил страх. Страх быть отвергнутой маркизом оказался сильнее страха за свою жизнь, сильнее инстинкта самосохранения. Даже если бы она обнаженная бросилась в его объятия, он скорее всего оттолкнул бы ее.
