Ознакомительная версия.
— Эти люди сами накликали на себя страдания, — прорычал он. — Они заключенные, потому что они враги, черт возьми, они…
— Люди! — перебила его Гвинет, пытаясь освободиться из его объятий. — И они заслуживают того, чтобы с ними обращались по-человечески!
— С ними будут обращаться так, как они себя поведут!
— Как бы они себя ни вели, такое обращение недопустимо!
— Ваше поведение тоже требует, чтобы с вами обращались соответствующим образом. И если вы не перестанете царапаться и драться, то вы дождетесь.
Гвинет похолодела, на щеках у нее выступили пунцовые пятна, когда она посмотрела на себя: в ходе борьбы один из розовых сосков вылез из-за лифа платья.
Она ахнула и попыталась освободить запястья, однако Морнингхолл продолжал сжимать их железной хваткой. Гвинет попятилась, ее бедра уперлись в край кровати.
— Немедленно отпустите меня, Морнингхолл!
Он вскинул бровь, зловеще улыбнулся и стал подталкивать ее к постели.
— Я сказала — отпустите меня!
— С удовольствием, — низким грудным голосом пробормотал он. — За небольшую плату.
Он толкнул ее посильнее, и они оба упали поперек кровати под шелест и хруст ее шелковых юбок. Однако ее запястья Морнингхолл так и не отпустил.
Гвинет смотрела на него, гневно сверкая глазами. Инстинкт подсказывал ей, что нужно немедленно спасаться бегством. Однако убежать она не могла. Он навалился на нее, загородив даже свет, на его лицо падала дьявольская тень. Гвинет сделала попытку высвободить колено, но оно было прижато его бедром к кровати. Он опустил глаза к ее обнажившемуся соску, и она увидела, как в них засветился какой-то голодный блеск. Ее соски горели, касаясь его груди, теперь она почувствовала горячую тяжесть внизу живота. Но даже если ее подводит тело, она останется сильна духом! Она не позволит ему догадаться о ее состоянии, она не станет играть в его игру!
— Вы сказали — за небольшую плату. — Гвинет выдавила из себя смешок. — Полагаю, что цена такова: я должна оставить вас в покое и переключиться на другие суда, не так ли?
Он нагнул голову еще ниже, полностью загородив свет.
— Аи contraire, мадам. Я вовсе не хочу, чтобы вы меня покидали. Вы были замужем, и не стоит притворяться, будто не догадываетесь о моих намерениях. — Гвинет застыла, когда он провел пальцем по пульсирующей жилке у нее на шее. — Вы ведь знаете, что я хочу вас. И я хочу, чтобы вы попросили меня «взять» вас сейчас, до истечения этого часа.
— Я вижу, что самоуверенность — одно из главных свойств вашего характера. Однако боюсь, что вы зря тратите время на пустые разговоры.
Он буквально приник к ней, глаза его сверлили ее, в них сверкало пламя ярости.
— Вы готовы поспорить?
— Я не столь глупа. И не безумна.
— Но это может означать лишь одно: вы боитесь проиграть. Будь вы убеждены, что сможете мне воспротивиться, вы бы просто рассмеялись. — Морнингхолл понизил голос: — Но я не вижу, чтобы вы смеялись.
— Ваша надменность не знает границ. Он хмыкнул:
— Вы все же хотите меня.
— Вы… вы ничего со мной не сделаете, Морнингхолл! Ничего!
— Думаю, что докажу вам обратное.
Темные ресницы его опустились, пригасив блеск его глаз. Большим пальцем он погладил чувствительную часть ее запястья в самом низу, и она напряглась. Он опустил голову, его дыхание опалило ей бровь, губы коснулись волос у ее виска. Гвинет задрожала. Она остро ощутила исходящий от него запах сандалового дерева, мыла и мужского возбуждения.
— Так мне доказать, что вы не правы, миледи? Или вы слишком трусливы, чтобы позволить мне сделать такую попытку?
Как будто у нее был выбор! Этот умный и хитрый мерзавец загнал ее в угол. Она должна либо отказаться от спора и бежать, как последняя трусиха, доказав тем самым, что не владеет собой, и потерять его уважение, либо безрассудно принять его вызов и попытаться устоять против его мужского напора, что было весьма непростой задачей, судя по тому жару, который поднимался в ней при одной мысли об этом. И все же она должна показать свою силу — пусть видит, что она не боится его чар.
Ладно! Пусть делает все, что пожелает. Она настроит свой мозг на иную волну и унизит его отсутствием всякого отклика на его штучки, на его неотразимость.
«А ведь он ужасно привлекателен, разве не так, Гвин? — шепнул ей внутренний голос. — Ты хочешь, чтобы он потрогал тебя. Ты его отчаянно ненавидишь, но не можешь отрицать, что находишь его соблазнительным, притягательным, порочным…»
Но Гвинет тут же заставила себя отбросить все эти глупые мысли и призвала на помощь из глубин души свой не остывший гнев.
Морнингхолл дотронулся носом до ее виска, прочертил круги на ее ладони, и Гвинет почувствовала, что хватка его рук ослабла.
— Горю нетерпением услышать ваш ответ, леди Симмз…
— Вы не оставляете мне выбора, — заявила она с напускной бравадой. — Попробуйте доказать, Морнингхолл. Я посмеюсь, когда вы потерпите фиаско.
— Вы ведете себя глупо, леди Симмз. Но я этим воспользуюсь, чтобы получить удовольствие. Как, впрочем, — тут он поднял ресницы, и Гвинет снова увидела тот же блеск в его глазах, — как, впрочем, и вы.
Гвинет отстранила голову, вдавив ее в матрас, чтобы уклониться от его взгляда. Морнингхолл улыбнулся, понял, что он выиграл игру, еще не начав ее, и коснулся пальцем лица Гвинет.
Он вынул оставшийся гребень из растрепавшейся прически, затем потянул за ленту. Улыбка его стала торжествующей, когда он почувствовал, что по телу Гвинет пробежал трепет.
— Видите? Вы получаете удовольствие, разве не так?
— Я получу удовольствие, когда погаснет геенна огненная в аду.
— Геенна огненная никогда не погаснет, — улыбнулся Морнингхолл и провел костяшкой пальца по шее Гвинет, — пока я здесь.
— Будь у меня пистолет, сэр, я была бы рада отправить вас туда.
— Ваш пистолет, дорогая леди, находится на том самом столе, где вы его оставили. Приглашаю вас взять его и привести вашу угрозу в исполнение.
Гвинет попробовала сесть, но наткнулась на его руку — горячую сильную руку, упершуюся ей в грудь и не позволяющую увернуться.
— Довольно, Морнингхолл. Позвольте мне уйти. Он вопросительно вскинул брови.
Ее вдруг пронзил страх. Дело не просто в том, что она должна сохранить лицо. Она играет с дьявольским огнем, который может больно обжечь. Гвинет дотронулась пальцами до своей ключицы, затем до жемчужин ожерелья, лежащего на выпуклостях ее груди, затем коснулась обнаженного и, к ее стыду, поразительно твердого соска. Ей удалось высвободить одну руку, и она схватила Морнингхолла за запястье, почувствовав крепкие мускулы, широкую кость — и пугающую мощь его руки, которая способна сокрушить ее так же легко, как сокрушила стакан. И так же мгновенно.
Ознакомительная версия.
