Бри мелькнула искорка смеха.
— Нет, я бы не хотела выйти замуж за кровожадное чудовище. Мама так иногда называет папу, если сильно разозлится.
Роджер рассмеялся.
— А как ты будешь называть меня в приступе злости?
Бри окинула Роджера задумчивым взглядом, и искорка в глазах полыхнула еще ярче.
— Не волнуйся. Папа отказывается учить меня дурным словам на гэльском, зато Марсали подсказала парочку отличных французских оскорблений. Знаешь, что значит un soûlard? [5] А un grande gueule? [6]
— Oui, ma petite chou… [7] Хотя мне еще ни разу не попадалась капуста с таким красным носом. — Он коснулся кончика ее носа, и Бри со смехом увернулась.
— Maudit chien! [8]
— Прибереги парочку ругательств для супружеской жизни, — посоветовал Роджер. — Еще пригодится.
Он взял Бри за руку и потянул к валуну, лежавшему рядом. В другой руке она по-прежнему сжимала странный сверток.
— Что это?
— Свадебный подарок, — пояснила Бри и протянула пакет Роджеру, брезгливо придерживая его двумя пальцами, как дохлую мышь.
Он осторожно подхватил его; сквозь бумагу прощупывалось что-то мягкое и очень легкое, почти невесомое.
— Шелк для вышивки, — пояснила Бри. — От миссис Бьюкенен.
Между ее бровями снова залегла морщинка, а в глазах мелькнула тревога… Нет, какое-то другое странное чувство — Роджер, хоть ты тресни, не мог его распознать.
— А что не так с шелком для вышивки?
— С шелком все в порядке. Но использовать его надо с определенной целью.
Бри забрала сверток у Роджера и сложила в карман под нижней юбкой.
— Специально для погребальной одежды.
Он не сразу понял, о чем говорит Брианна, и решил, что это какое-то странное бостонско-шотландское выражение.
— Для погребальной одежды… для савана?
— Да. Предполагается, что наутро после свадьбы я, как примерная жена, должна начать ткать себе саван, — выдавила Бри сквозь сжатые зубы. — Чтобы он был готов к тому моменту, как я умру при родах. Хорошая мастерица за это время успеет сшить саван и для любимого мужа. А если не успеет, то его закончит следующая жена!
Роджер посмеялся бы над этой традицией, но Бри явно расстроилась.
— Миссис Бьюкенен на редкость глупая женщина, — сказал он и взял Брианну за руки. — Не бери в голову, это все чепуха.
Она нахмурилась.
— Миссис Бьюкенен, — сказала Бри, — невежественна и бестактна. Но при этом она совершенно права.
— Да какая тут может быть правота! — возмутился Роджер с напускной уверенностью.
— Сколько жен успел похоронить Фаркуард Кэмпбелл? Гидеон Оливер? Эндрю Макнил?
Девять, если считать всех троих джентльменов. Макнил собирался жениться в четвертый раз — на восемнадцатилетней девушке из Уивер-Гордж. Роджер решительно проигнорировал кольнувшую его тревогу.
— А Дженни Кэмпбелл родила восьмерых и проводила на тот свет второго мужа, — отрезал он. — Если уж на то пошло, у самой миссис Бьюкенен пятеро детей и она пока не собирается в могилу. Видел я их семейство — все непроходимые тупицы, зато пышут здоровьем.
После его тирады Бри неуверенно улыбнулась, и Роджер воодушевленно продолжил:
— Милая, тебе нечего бояться. С Джемми ведь все прошло легко?
— Ах, легко? Тогда в следующий раз рожай сам! — огрызнулась Бри. Правда, улыбка так и не исчезла с ее лица. Она попыталась выдернуть руку, но Роджер не отпустил, и Бри не стала сопротивляться.
— То есть ты не возражаешь против следующего раза? Несмотря на миссис Бьюкенен? — Тон был шутливый. Роджер притянул Брианну к себе и обнял, пряча лицо у нее в волосах, чтобы скрыть серьезность своего вопроса.
Обмануть Бри не удалось — она отстранилась и заглянула ему в лицо синими, как море, глазами.
— А ты готов жениться, но сохранять воздержание? Пижмовое масло не всегда помогает — посмотри на Марсали!
Крошка Джоан была живым подтверждением неэффективности этого средства. И все же…
— Есть ведь и другие способы. Но если тебе нужен целибат… я на него согласен.
Вопреки собственным словам, Роджер решительно стиснул ее ягодицу. Бри рассмеялась, однако через мгновение смех утих и синие глаза подернулись темной поволокой.
— Ты всерьез?
— Да. — Роджер не кривил душой, хотя одна мысль о таком обещании камнем легла на плечи.
Бри вздохнула и провела ладонью по его щеке, вдоль шеи, коснулась ямки между ключицами. Большой палец застыл там, где судорожно бился пульс, и Роджера оглушил стук собственного сердца.
Он не шутил насчет целибата, но все равно потянулся к Бри за поцелуем. Воздуха не хватало, и Роджер жадно ловил ее вздохи, стремясь оказаться как можно ближе — переплести пальцы, прижаться губами, стиснуть в объятиях. Раздвинув бедром ноги Бри, он почувствовал, как она упирается ладонью ему в грудь, будто хочет отстраниться, — но через мгновение пальцы судорожно сжались, и Бри вцепилась в него что есть силы. Они кинулись друг на друга, задыхаясь и сталкиваясь зубами в горячечной спешке.
— Я не… мы не… — На мгновение он отодвинулся, силясь подобрать слова. Прохладная рука скользнула ему под килт, уверенно коснулась разгоряченного тела, и Роджер окончательно потерял способность к связной речи.
— Еще один разок, напоследок, — сказала Бри, обжигая его дыханием. — За счастье прежних дней!
Она опустилась на мокрый ковер из желтых листьев и потянула Роджера за собой.
* * *
Дождь начал накрапывать снова. Волосы Бри рассыпались по земле спутанным ореолом и потяжелели от влаги. Она лежала, закрыв глаза и повернув лицо к хмурому небу, и капли скатывались по щекам, будто слезы. Бри не знала, плакать ей или смеяться.
Роджер придавил ее сверху, теплый и надежный; килт укрывал их переплетенные ноги от дождя. Ее ладонь покоилась у него на затылке, и Бри неторопливо перебирала волосы, мокрые и гладкие, как черный тюлений мех.
Наконец он застонал, словно раненый зверь, и приподнялся. По влажной коже, все еще хранившей тепло там, где их тела соприкасались, пробежал озноб.
— Прости, — пробормотал он. — Прости, я не должен был…
Бри приоткрыла один глаз: Роджер встал перед ней на колени и принялся расправлять вздернутую до пояса юбку. Его шейный платок улетел куда-то в сторону, порез под челюстью вновь начал кровоточить. В любовном угаре Бри порвала ему рубашку, на жилете не хватало половины пуговиц. Лицо Роджера было перепачкано грязью и кровью, а в темных волнистых волосах застряли палые листья и кусочки желудей.
— Ничего страшного, — сказала она, усаживаясь. Выглядела Бри не лучше: груди потяжелели от молока, на лифе платья проступили большие мокрые пятна. Роджер заметил, как она ежится от холода, поднял брошенный на землю плащ и бережно укутал ее.
— Прости, — снова повторил он и отвел прядь волос, упавшую ей на щеку.
— Не волнуйся. — Брианна пыталась взять себя в руки, но сосредоточиться не получалось. Мысли разбегались в разные стороны, словно
