Закери должен был немедленно где-нибудь уединиться и подумать. Если учесть, что Мельбурн настаивал на том, что он не должен идти в армию, Сьюзен только что обрисовала круг возможных женихов. Как сын герцога и брат герцога он определенно не станет ни уличным торговцем, ни продавцом, ни мясником. Кроме того, что это отразилось бы на репутации его семьи, для него это было совершенно неприемлемо.
Он был не единственным младшим сыном, мечтавшим о военной карьере, хотя, возможно, единственным, семья которого этому всячески противилась. Что, если Эдмунд Уитфелд считает его достойным женихом? Но он не собирался жениться ни на одной из Уитфелд. В то же время, если бы Гриффин, будь он капитаном, майором или полковником, захотел жениться на любой девушке, у большинства отцов это не вызвало бы возражения.
– Лорд Закери?
Но сейчас речь шла не о нем, какой бы сложной ни была его ситуация. Сейчас надо подумать о том, как довести девочек Уитфелд до желаемого состояния. Терпение и ответственность.
– Значит, в Уилтшире нет никого, кто вызывает ваш интерес?
– Может, один и есть, – хихикнула она. Проклятие! Он уже слышал этот смешок и точно знал, к кому он относится.
– Принимая во внимание то, что после моего визита к вам я уйду в армию, искренне надеюсь, что вы говорите о ком-то более достойном. – Он постарался, чтобы его тон был не слишком оскорбительным.
– Вы… Ах, черт! – Сыозсп расплакалась. – Вы собираетесь стать поенным? Не может быть!
Если бы Заксри был отъявленным негодяем, он наверняка нашел бы словечко, или поцеловал бы, или на худой конец как-то отвлек девушку. Но он не представлял, что ему делать. Он неуклюже похлопал ее по плечу.
– Будет, мисс Сьюзен. Я уверен, что моя тетя рассказывала вам, что я собираюсь поступить в армию.
– Нет! Не рассказывала! – Она топнула ногой. – Это нечестно.
– Я здесь менее недели, мисс Сьюзен. Я не поверю, что до моего приезда вам не нравился ни один джентльмен.
Она пожала плечами, чуть было не задев его зонтиком.
– Какое мне дело до других джентльменов.
– А мне есть. Расскажите, кто мои соперники? Слезы немного утихли.
– Если вы так ставите вопрос, то извольте. Мартин, сын миссис Уильяме. Он служил в армии и вышел в отставку, чтобы помочь матери. Насколько мне известно, они купили второй магазин в Теллисфорде.
– Второй магазин. Они, должно быть, неплохо обеспечены.
– Мартин очень много работает. Его отец был стряпчим, но Мартин говорит, что у него нет склонности к юриспруденции.
Звучит многообещающе. Сьюзен, похоже, тоже не терпит сложностей – любого рода.
– Значит, вы разговаривали?
– Новые товары поступают в магазин каждый вторник. На прошлой неделе они получили шелк прямо из Парижа. Он обещал отложить для меня отрез голубого шелка и никому его не предлагать, пока я не куплю себе на платье.
– Значит, на приеме вы будете в голубом? А мистер Уильяме тоже будет?
– Думаю, что не будет, потому что на наш бал мама вряд ли его пригласит.
– Мне бы хотелось увидеть его на обоих мероприятиях. Замолвлю за него словечко перед миссис Уитфелд.
– Правда? – Она схватила его за руку.
– Я не хочу быть единственным неженатым мужчиной на этих балах. Это было бы нечестно.
– Вы такой хороший, лорд Закери. Вы твердо решили пойти в армию?
– Твердо.
Одну пристроил. Осталось шесть… пять. Все прошло гораздо легче, чем он ожидал. Закери улыбнулся Сьюзен. При такой скорости к закату он найдет пару каждой из сестер, и при этом ему ничего не придется делать, а лишь пригласить нужных джентльменов на бал. Что касается старшей сестры, тут все обстоит гораздо серьезнее. Но он совсем не против того, чтобы попасться в ее сети.
Кэролайн отошла от окна. Уже почти час Сьюзен и Закери прогуливались по саду и вдоль пруда, при этом рука Сьюзен все время была просунута под локоть Закери. В уме она, вероятно, уже представляла, каким будет ее свадебное платье.
Кэролайн не хотела, чтобы Закери сбежал, узнав, что сестры поделили его, словно рождественский пирог. И что ей достался довольно большой кусок.
Хотя какое это имеет значение? Сам Господь Бог прислал его в Уилтшир, и не воспользоваться этим было бы непростительно. И он был так мил. Поцеловал ее и разговаривал с ней так тепло и искренно. Кэролайн глянула на свой незаконченный и очень личный набросок. Она рисовала его, потом до него дотрагивалась, а теперь ей стало интересно, о чем он думает, что делает и чувствует. И о чем думают ее сестры и что они с ним делают.
Но разве это имело какое-то значение? Как только она закончит портрет, ей будет безразлично, что он делает или куда поедет. Просто он очень хорошо целуется.
– Проклятие! – Она отшвырнула карандаш. – Это какое-то наваждение!
– Наваждение? – Энн вошла в мастерскую и, наклонившись, подняла карандаш.
Кэролайн быстро закрыла альбом.
– Весь этот хаос вокруг лорда Закери. Ничего хорошего из этого не может выйти.
– Я тебя не понимаю, Каро. Лорд Закери сказал что-то нехорошее? Ты провела с ним положенные тебе два часа?
– И да и нет, – смутилась Кэролайн. – Помяни мое слово, Энн. Если вы будете поощрять его ухаживания, он разобьет и твое сердце, и сердце Сьюзен, и всех остальных.
Энн уселась на подоконник.
– А как насчет твоего сердца?
– Моего? Мое сердце здесь ни при чем. Я просто… разочарована. Через три недели я должна отослать в Вену законченный портрет, а моя модель как ни в чем не бывало гуляет по саду.
– У нас такое же право осуществить свою мечту, как у тебя, Каро. Ты так не думаешь?
– Да-да, ты права. Но мне нравится думать – то есть я должна в это верить, – что моя мечта осуществима. Тогда как ваша…
– Глупая трата времени, – закончила Энн, скептически взглянув на сестру. – У тебя было несколько часов, чтобы сделать наброски. Ты уже решила, в каком позе ты будешь писать лорда Закери?
В такой, какую он вряд ли примет на публике.
– Нет. Я все еще его изучаю.
Энн посмотрела на сестру долгим взглядом, и Кэролайн стоило больших усилий не покраснеть.
– Не беспокойся, Каро. Я записала на тебя три дня по два часа утром на этой неделе и еще два часа днем в пятницу. Но за это время ты должна подготовиться к тому, что он будет тебе позировать и ты начнешь писать портрет маслом. А у нас будет много времени, чтобы проводить его с лордом Закери.
Она не будет готова до тех пор, пока не избавится от мыслей о его голой груди.
