– Вы ударили его? – Том старался говорить как можно мягче.
– Не слишком сильно.
– У него будет синяк в форме звезды? – Том улыбнулся.
– Надеюсь.
И вдруг его осенило:
– Он тронул вас?
– Нет…
Он взглянул на Сильвию. Маленькую и хрупкую. Том ужаснулся при мысли о том, что могло случиться с ней или Молли, не приди он сюда вовремя. Она не отступила, эта малышка, хотя едва доставала до плеча разъяренному Белстоу. Как бы это ни казалось благоразумным, Сильвия предпочла отважно броситься в бой, а не уклониться.
Все, что чувствовала эта девушка, отражалось в ее глазах. Том заметил это при их первом коротком знакомстве. Сильвия сколько угодно могла скрывать подробности своей жизни, но ее глаза выдавали в ней искреннюю и отважную женщину. Пряди распущенных по изящным плечам волос прилипли к ее лицу. Бледно-розовый цвет ее платья, которое Жозефина уже успела подогнать по стройной фигурке, только подчеркивал нежный румянец на ее щеках.
Розы и пламя, мягкость и жар. Его пальцы задрожали. Всего лишь однажды Том прикасался к Сильвии, и, кажется, его пальцы желали узнать, столь ли мягкие ее волосы.
– Он просто… ударил ее. – В голосе Сильвии сквозили возмущение и глухая ярость. Она произнесла эти слова так, будто они были предназначены только ему.
– Я знаю. – Тому показалось на миг, что они остались вдвоем. – Я не допущу, чтобы это когда-либо повторилось.
Их взгляды встретились. Постепенно приходя в себя, девушки наблюдали за ними. Их лица были бледны и встревоженны. Они верили хозяину и ждали команды, что им делать дальше. Девушки знали, что Том Шонесси позаботится о них, как делал это всегда.
– Он ударил бы Молли еще раз, мистер Шонесси. Но тут подскочила Сильвия и огрела его волшебной палочкой. – Роуз с нескрываемой гордостью поспешила внести свой вклад в создание легенды о Сильвии. – А потом пришли вы.
Словно очнувшись, Том отпустил руку Сильвии.
– Холодную воду и примочку на глаз Молли. Немного бренди, чтобы успокоить нервы. По или Старклибо кто-то другой отныне постоянно будут охранять вход сюда. Сильвия, отведите Молли в комнату за кулисами. Помогите ей успокоиться, и возвращайтесь обе сюда. Как думаешь, Молли, сегодня ты сможешь танцевать?
– Да! – Молли не скрывала радости.
Лицо Сильвии, казалось, несколько помрачнело. Она как-то странно смотрела на Тома. Почти с упреком.
– Что касается остальных, готовьтесь к представлению, – бодро командовал он. – Довольно сидеть и пялить глаза! Где ваши крылья, девушки? Надевайте их!
Наилучший способ вернуть все в норму – это сделать вид, будто ничего не произошло, Том знал это.
Осчастливленные тем, что все стало понятно, девушки бросились доставать крылья, палочки и заканчивать подготовку к выходу на сцену.
Сильвия в заколотом булавками прозрачном платье и с наскоро починенной волшебной палочкой в руке стояла за кулисами сцены «Белой лилии». Она была готова к тому, что ей предстоит хлопать по попкам девушек, одетых в такие же наряды. Ради того чтобы иметь временную крышу над головой. И за всем этим из полутемного зала с восторгом будут наблюдать мужчины. Много мужчин.
Сильвию в некоторые моменты охватывала паника, которая сменялась ироничным и снисходительным отношением к тому, что с ней сейчас происходит. В Париже она привыкла работать ради того, чтобы ее жизнь отличалась от жизни Клод Ламорье. Здесь, в Лондоне, все возвращалось к тому, с чего пришлось начинать карьеру балерины. Став звездой знаменитой парижской сцены, сейчас Сильвия неизбежно была вынуждена возвращаться в прежнюю клоаку, лишь оттого, что волей случая стала участницей этого представления.
Она знала другие, пусть кратковременные моменты пьянящей нереальности: как будто кто-то все тщательно планировал. Случайно или нет, когда-то месье Фавр обнаружил искру таланта в маленькой девочке, находившейся под опекой не блистающей красотой и талантом Клод Ламорье. Сильвия полностью отдалась постижению искусства танца, понимая, видимо, что это – единственный шанс не стать заурядностью. Когда Сильвия танцевала, она говорила себе, что каждый точный прыжок, каждый пируэт, каждое справедливое замечание месье Фавра отдаляют ее от незавидной судьбы Клод Ламорье. А значит, и от бедности, одиночества, борьбы за существование. Танец даровал Сильвии сначала – цель, затем – славу… и Этьена. И все это, казалось, было предопределено свыше.
Сильвия была склонна считать, что ликующая публика «Белой лилии», похлопывание по ягодицам – наказание за ее опрометчивость.
Однако Сильвия слышала нечто волнующее в звуках, наполнявших театр перед представлением. Эти звуки волновали ее независимо от характера самого представления. Гул возбужденных голосов, поскрипывание кресел, когда люди рассаживаются по своим местам, приглушенный свет люстр – все это будило ожидания, которые Сильвия не спешила безоговорочно отвергать. Ей казалось более странным, что она уже около двух недель не танцевала для публики. Она испытывала причудливое желание продемонстрировать длинный прыжок на этой сцене. Прыжок, который, вне всякого сомнения, здешняя публика найдет даже более шокирующим, чем песенка весьма фривольного содержания.
Сильвии отчаянно, страстно хотелось танцевать что-нибудь такое, что хотя бы как-то напоминало балет. Как много дала бы Сильвия, чтобы знать, сколько времени пройдет до того, как она сможет вновь танцевать – танцевать по-настоящему.
Она заглянула через щелку занавеса в зал, где собиралась публика. Жозефина сидела за фортепиано. По такому случаю на ней было алое бархатное платье, подчеркивающее впечатляющий объем груди. Рядом с Жозефиной расположились другие музыканты: скрипач, виолончелист и, как ни удивительно, человек с блестящей трубой. Сильвия посмотрела вверх, в сторону лож, и, заметив, как занавеси одной из них слегка качнулись, поняла, что некий чрезвычайно состоятельный мужчина сподобился посетить представление. Не исключено, что это был новый поклонник Молли.
Том и Генерал в роскошных жилетах и эффектных галстуках, словно пара именитых герцогов, принимающих гостей бала, стояли в зале возле сцены. Они были так близко от Сильвии, что, казалось, она могла бы их коснуться. Серебряные пуговицы их сюртуков поблескивали, словно глаза, внимательно высматривающие самых именитых клиентов. Вдвоем они являли собой живописную картину. Сильвия могла бы назвать ее «Элегантно высокий и Элегантно маленький».
Зрители шумной рекой вливались в зал через широкие двери близ сцены и расходились по своим местам. Сильвия притаилась за занавесом и наблюдала за происходящим. Ей отчетливо было слышно, как Том тепло приветствует почти каждого мужчину, обращаясь по имени. Трудно представить, что именно он совсем недавно в артистической уборной грозил кому-то выпустить кишки.
