Гостям снова предлагают подкрепиться: слуги приносят блюда с миндальным печеньем и виноградом и сосуды с подогретым вином.
Со следующей за флагманом второй галеры регулярно поступают обычные сигналы. Никаких помех для соблюдения заданной скорости. Лаги показывают, что оба судна несутся вперед полным ходом, несмотря на то, что паруса из-за штиля повисли.
— Очевидно, ваши галерники еще не выбились из сил, — с видом знатока замечает маркиз Комарес, — да и надсмотрщик умеет задать хороший темп.
Уже половина неба залита светом утренней зари. Флагман папского флота поворачивает на другой галс, чтобы спокойно обогнуть вырисовывающийся впереди остров.
— Капитан, взгляните-ка в ту сторону. Там что-то странное. Да, похоже, что под скалами затаился какой-то корабль.
Наверно, во время бури к острову прибило рыбаков.
— Еще с древних времен, — поясняет Жан-Пьер маркизу, — этот район облюбовали отчаянные люди, готовые рисковать собственной жизнью, лишь бы побыстрее набить сети. Говорят, здесь всегда можно найти отмель, подходящую для хорошей рыбалки. Сейчас проверим. Бросим якорь на той стороне — немного отдохнем и порыбачим в свое удовольствие.
Анне не помогло даже обрызгивание морской водой, она совершенно обессилела, и ее все время рвет. В Италии Анну ждут будущие родственники, нужно хоть как-то поставить ее на ноги. Тетушка выглядывает из каюты и требует оказать девочке помощь.
7
Спустившись к подножию скалистого обрыва, Хасан и кабил включаются в последние приготовления и прыгают за борт в ту самую минуту, когда беззвучная возня с канатами, лебедками и крючьями заканчивается: судно отходит от берега на расстояние, удобное для первого маневра.
Хайраддин напоминает каждому его задачу. Сначала главные усилия потребуются от гребцов — они должны будут налечь на весла, едва жертва окажется вблизи и кормчий изготовится к абордажу.
Все вооружены до зубов, да-да, ножи приходится держать в зубах, когда в ход идет другое оружие или когда нужны свободные руки, чтобы забрасывать крючья или цепляться за канаты.
Подойдя к жертве вплотную, гребцы смогут оставить свои весла и тоже вступят в сражение.
Дозорный матрос с главной мачты сообщает примерную дистанцию: «Сто десять, сто девять, сто восемь, сто семь…»
В трюме быстро снимаются перегородки: нужно перебросить балласт к корме, чтобы нос галиота поднять как можно выше, а потом резко опустить, — так орел долбит клювом свою беззащитную жертву.
8
Утро еще не наступило, свет над морем разлит рассеянный, неверный. В гостевой каюте на корме роскошного папского флагмана огни погашены, а естественного освещения еще не достаточно, чтобы исчез мечущийся в ней черный призрак.
О, да это вовсе не призрак, это испанский гранд: избавившись от надоевшего и обязывающего к сдержанности протокола, он изливает ярость на своих женщин. Голос его утратил благородные модуляции, стал резким, скрипучим.
— Да ты на покойницу похожа, а не на невесту. Сейчас же сними этот вечный траур! И хватит жалоб, нытья и споров!
Вопрос о браке решен, и Анне остается лишь смиренно выполнять роль невесты.
— Немножко грима, пышное платье… Мне, что ли, учить этому двух женщин?
Девочка закутана в темные одежды без всяких украшений. Только узенькие кружавчики на отложном воротничке — совсем как у буржуазок или святош. Кружевной чепчик сплюснут под тяжестью длинной серой мантильи. Под ним виднеются намокшие от слишком усердного опрыскивания морской водой белокурые волосы, двумя прядями обрамляющие бледное личико с темными кругами под глазами.
Замечания маркиза относятся главным образом к жене: неужели она не может привести в порядок девчонку и сделать что-нибудь, чтобы Анна стала наконец походить на знатную особу! Да, приданое за ней дают поистине королевское, но и внешний вид, черт побери, тоже что-то значит! Не нищие же они, в конце концов.
— Хорошенькое мнение составят себе в Италии о фамилии Габсбургов, — заканчивает свои наставления маркиз, глядя на племянницу с откровенным отвращением. — И вызубрите хорошенько список родственников принца Герменгильда!
Из окна уже хорошо виден остров. Маркиз выходит на палубу, а тетушка извлекает из украшенного резьбой сундука камчатный плащ, нарядный берет, пару рукавчиков, колье и начинает снимать с племянницы ее траурное одеяние, перечисляя вслух имена и титулы родни римского жениха, словно читает заупокойную молитву. Девочка старательно повторяет за ней, кивая после каждого имени в знак того, что все их помнит, ни одного не забыла, но голосок ее дрожит от страха перед этим сонмом новых родственников.
* * *
«Шестнадцать, пятнадцать, четырнадцать, тринадцать, двенадцать…» — продолжает докладывать матрос с верхушки мачты галиота, но по знаку Хайраддина теперь переходит почти на шепот, заглушаемый плеском волн, мощных ударов весел папского судна, с которого уже прекрасно можно видеть острый нос и добрую половину корпуса галиота, по-прежнему принимаемого за брошенную экипажем шхуну.
Хайраддин кивает головой, увенчанной атласным тюрбаном, — это знак, которого давно ждут его люди. Сигнал к началу атаки.
Воздух оглашается шумом, весла бьют по воде, гремит музыка, кричат воины, подаются команды, звенят копья.
Галиот молниеносно подлетает к галере, и его задранный нос обрушивается на носовую часть папского флагмана.
Нудный перечень будущих родственников перекрывают оглушительные крики нападающих. Из окна своей каюты тетушка и племянница видят, как, размахивая саблей, на борт прыгает юноша с черными развевающимися волосами, а за ним судно захлестывает лавина вооруженных людей. Хасан пошел на абордаж первым, он возглавил атаку. Анна де Браес еще не знает, что такое война. У нее перехватывает дыхание, пальцы одеревеневших рук впиваются в каркас юбки, прутья которого обернуты марлей, глаза остекленели от ужаса. Охваченная страхом тетушка присела за один из сундуков и мелко-мелко крестится.
В капитанской рубке флагмана папского флота никто не понимает, что случилось и тем более — что надо делать. О пушке и думать нечего: нет времени зарядить даже простые ружья.
Таков и был план Хайраддина — не дать противнику возможности воспользоваться огнестрельным оружием, так как на второй галере, отставшей от первой примерно на милю и находящейся по другую сторону острова, могли бы услыхать выстрелы и изготовиться к бою.
Операция настолько молниеносна, что на папской галере никто и не пытается организовать оборону, каждый отбивается как может, стараясь спасти собственную жизнь и остаться непокалеченным. Лучшее оружие берберов — внезапность нападения.
