а потом хлопотала над Калибаном, и даже не заметила, как день почти прошел.
Лили подошла к бочке, стоявшей у двери, сняла с нее деревянную крышку и зачерпнула немного воды, чтобы смыть с рук кровь и грязь. Наблюдая, как розовые струйки стекают в пыль у ног, образовывая маленькие ручейки, она вспомнила другой раз, когда точно так же смывала с рук кровь. Лицо ее дорогой Китти так распухло, что та не могла открыть глаз, а рот превратился в ужасное кровавое месиво.
А все из-за огромного злобного мужчины.
Лили наблюдала, как остатки воды впитались в землю, и в ее ушах опять прозвучали слова Мод: «Вспомни Китти». Неужели она совершила глупую и, возможно, фатальную ошибку?
Царь сидел в своем золотом дворце и размышлял. У него больше не было
детей, и с годами ему становилось все горше от того, что у других растут
прекрасные наследники, а он, правитель острова, породил лишь чудовище.
Вот и надумал он издать жуткий указ: каждый год жители острова должны
посылать в лабиринт самого прекрасного юношу и самую прекрасную
девушку в качестве жертвы его ужасному сыну…
Аполлон проснулся на следующее утро в темноте и сразу же понял, что, во-первых, лежит в кровати — настоящей кровати — впервые с момента побега из сумасшедшего дома, и, во-вторых, не дал инструкции садовникам. Последняя мысль выдавила из него беззвучный стон. Садовники, нанятые Асой, были вполне компетентны в своем деле, но без соответствующих указаний имели обыкновение слоняться без дела. Но кровать не давала Аполлону возможности почувствовать себя расстроенным данным обстоятельством. Пусть маленькая и узкая, она была мягкой, с настоящим матрасом и чистой, а не его жалкой, набитой соломой пародией. Аполлон испытывал невероятный соблазн опять погрузиться в сон, но, когда вдруг понял, в чьей постели лежит, сон как рукой сняло.
Сев на кровати, он тряхнул головой, но она тотчас же бурно запротестовала против такого обращения.
В комнате царил мрак из-за отсутствия окон, но внутренние часы, на которые Аполлон привык полагаться с детства, подсказывали, что сейчас утро — вероятно, часов шесть-семь.
Но где же мисс Стамп?
Аполлон осторожно спустил с кровати одну ногу и лишь после этого понял, что на нем нет ни ботинок, ни гамаш. Его брови взметнулись вверх от удивления. Неужели их сняла с него изысканная мисс Стамп? Ему понадобилось несколько минут, чтобы ощупать все вокруг себя. Наконец, ботинки нашлись под кроватью, и Аполлон обулся, в темноте добрался до двери, осторожно ее приоткрыл и в то же самое мгновение был атакован Нарцисской, единственным бодрствующим обитателем дома. Она принялась крутиться возле его ног, возбужденно тявкая.
Наклонившись, Аполлон взял собачку на руки, чтобы не перебудила весь дом, а когда выпрямился, увидел Индио, восседавшего на полу в гнезде из одеял. Судя по всему, им с матерью больше негде было спать, и они легли на матрас. Мисс Стамп и Мод еще спали.
У Аполлона было всего мгновение, чтобы увидеть волосы цвета красного дерева, разметавшиеся по подушке, точно шелковые нити. Мальчик потянулся, зевнул и пояснил:
— Нарц нужно на улицу, да и мне тоже.
Аполлон с беспокойством посмотрел на извивающуюся в его руках собачку.
Мальчик спал в рубашке, но быстро натянул штаны и побежал к выходу.
Аполлон распахнул перед ним дверь.
Утро выдалось солнечным и просто восхитительным. Аполлон опустил левретку на землю, и та тотчас же подняла лапку, а Индио направился за здание театра. Аполлон последовал за ним. Остановившись перед одним из немногих уцелевших при пожаре деревом — огромным сучковатым дубом, — мальчик спустил штанишки и улыбнулся остановившемуся рядом великану.
— Я каждый раз пытаюсь попасть вон в тот нарост. — Он указал на выпуклость на стволе дерева примерно в трех футах от земли.
Усмехнувшись в ответ, Аполлон расстегнул собственные бриджи.
Две золотистые струи ударили по наросту, и в прохладном утреннем воздухе от ствола пошел пар.
— Черт! — воскликнул мальчик, подтягивая штаны. — А у вас ловко получилось, а мне пришлось два дня тренироваться.
Аполлон постарался не принимать комплимент близко к сердцу. Прицельное отправление нужды было прискорбно недооцененным навыком среди большей части общества.
— Индио! — эхом прокатился по саду голос мисс Стамп.
Мальчик удивился:
— Это мама. Неужели пора завтракать?
Аполлон пошел следом за мальчиком к двери и увидел стоявшую на пороге мисс Стамп, закутавшуюся в шаль. Увидев гиганта, она тронула рукой распущенные волосы.
— О, Калибан! Я не знала, что вы уже проснулись. Доброе утро.
Мужчина кивнул, наблюдая, как она заправляет упавшие на лицо пряди за уши, и это было так чувственно! Созерцать подобное зрелище могли только мужья и любовники. Спускавшиеся до самой талии тяжелые прямые пряди сверкали на солнце, и Аполлон с трудом сдерживал желание подойти ближе и пропустить их между пальцами, чтобы ощутить густоту и шелковистую мягкость.
Очевидно, это желание как-то отразилось на его лице, потому что мисс Стамп отошла назад, нервно поглядывая на него.
— Ты умылся, Индио?
— Ну-у-у-у вот, — с неохотой протянул мальчик.
Аполлон похлопал его по плечу и кивком указал на бочку с водой. Ему самому тоже не мешало бы ополоснуться.
Мисс Стамп на мгновение исчезла за дверью, а потом вернулась с полотенцами в руках. Мальчик стащил рубашку, дрожа от утренней прохлады, и обхватил себя худыми ручонками.
Улыбнувшись, Аполлон снял крышку с бочки, погрузил в нее полотенце и подал Индио, потом намочил свое. Обычно он просто обливался водой из ковша, но сейчас его не покидало ощущение, что мисс Стамп не понравится, если он уничтожит результат ее усилий: ведь она так хлопотала над его головой.
Аполлон быстро сполоснул лицо и шею, потом ладонью зачерпнул свежей воды, вылил на полотенце и протер подмышки и грудь. Развернувшись, он заметил, что мисс Стамп стоит в дверях и наблюдает за ним.
Их взгляды встретились, и впервые за все время Аполлон осознал, что раздет до пояса и совершает у нее на глазах довольно интимные действия. Время, проведенное в Бедламе, заставило его позабыть о стыдливости: там не было возможности уединиться и порой самые основные человеческие потребности приходилось отправлять на виду у других пациентов или бездушных охранников. Аполлон чувствовал себя конем в стойле, только вот зачастую с лошадьми обходились гораздо лучше, нежели с пациентами Бедлама.
Но мисс Стамп смотрела на него далеко не так, как смотрят на животное. То был заинтересованный взгляд женщины на мужчину, которого она считает привлекательным, а возможно, даже
