Но нет, она должна остаться, чтобы выяснить, что происходит в этом сонном городке.
Вскоре дамы покинули столовую, оставив мужчин с их бренди и сигарами. Клио проследила, чтобы в гостиной был накрыт стол к чаю, и села рядом с Талией.
— Ты, кажется, подружилась с графом ди Фабрицци, — прошептала Клио.
Талия сверкнула глазами:
— Я просто стараюсь уговорить его сыграть роль в моей постановке.
— В самом деле? Так ты проводишь с ним столько времени только ради театра?
— Разумеется.
— А не ради его красивых глаз?
— Клио!
Клио рассмеялась:
— Ты же сама меня поддразнивала на его счет, помнишь? Теперь моя очередь.
Талия прикусила губу, но Клио видела, что сестра сдерживает улыбку.
— Да. Хорошо, признаю, у него в самом деле красивые глаза. Но я думаю, что сердце его уже занято.
— Вот как? — с любопытством сказала Клио.
Она оглядела собравшихся в гостиной дам: глупенькая, но симпатичная мисс Дарби, ее все еще очень привлекательная мать, леди Эллиот, леди Ривертон, громко обсуждавшая недавно купленные ею украшения. Кто же из них? Или это какая-нибудь черноглазая синьорина из Флоренции? Марко разбил столько сердец, что справедливости ради и ему можно немного помучиться.
— Он сказал тебе, кто она?
Талия покачала головой:
— О, Клио, неужели ты не догадываешься?
Не успела Клио открыть рот, как Талия встала и прошествовала к пианино. Вскоре гостиную наполнили торжественные звуки Бетховена, и дамы собрались вокруг Талии.
Клио поставила чашку и подошла к окну. Талия ясно намекнула, что Марко влюблен в нее, Клио, но это было просто абсурдом. Они были друзьями, партнерами, вот и все. Да, у них были общие взгляды, но о страсти не было и речи.
Нет, если Марко в кого и влюблен, так это в Талию. Клио видела, как он смотрит на сестру. Ей это было не по душе, она хорошо знала Марко и знала о его тайной жизни. Клио решила на всякий случай не спускать с него глаз.
Начать можно прямо сейчас. Марко появился на террасе с сигарой в руке. Он, по-видимому, покинул столовую через одно из французских окон.
Клио посмотрела через плечо. Дамы все еще окружали Талию, а она перешла к сонатам Моцарта. Талия любила публику. Клио решила, что несколько минут ее не хватятся, и украдкой выскользнула на террасу.
— Дорогая! — улыбнулся Марко. — Как это неприлично — молодая девица наедине со мной.
Клио фыркнула:
— Оставь свои игры, Марко. Ты же знаешь, твое очарование на меня не действует.
Он тяжело вздохнул:
— Увы, я знаю это слишком хорошо.
— Мои чары, думаю, на тебя тоже не оказывают должного воздействия. Моя сестра считает, что ты влюблен.
— Прекрасная Талия, муза комедии. Она прелестна, но у нее богатое воображение. Не знаю, почему это пришло ей в голову.
— Наверное, я тоже очень впечатлительна. За последнее время слышала столько странных историй о призраках, проклятиях и пропавших сокровищах — древней храмовой утвари.
Марко мрачно улыбнулся:
— Это звучит как роман, дорогая. Ты, случайно, не пишешь, как мистер Дарби?
— А ты? Ничем иным я не могу объяснить твое появление здесь. Уверена, к «делам» это не имеет никакого отношения.
— Твои подозрения просто оскорбительны. Разумеется, я здесь по делам.
— Это как-то связано с предметами искусства?
Марко кивнул:
— Думаю, да. А что ты знаешь об этом серебре?
— Немного. Знаю, что к этому причастен сын нашей кухарки, я слышана, как он говорил с кем-то во время праздника. Они говорили о чаше и о том, что нужно поскорее найти остальную часть сокровищ, чтобы продать, какому-то «английскому покупателю». Этот покупатель, судя по всему, предложил им большие деньги, если серебро попадет к нему в руки в течение двух недель.
— Значит, они еще не нашли его, — пробормотал Марко. — Должно быть, они расстроились.
Клио вцепилась в его рукав:
— Так ты знаешь! Расскажи, и я смогу помочь.
Марко накрыл ее руку своей:
— Я знаю, ты можешь помочь, но боюсь, что пока знаю меньше тебя. На рынке недавно появились необычные артефакты, и некоторые из моих… гм… друзей обнаружили, что поступают они отсюда. В провинции Энна ведется много раскопок, и еще не найденных захоронений здесь много.
— Какого рода артефакты?
— Монеты, украшения, могильные стелы. Серебро.
— Может быть, чаши для возлияний? Курильницы?
— Чаши были, но курильниц мы пока не видели. А ты?
— Только набросок. Джакомо, сын нашей кухарки, обронил это после той встречи. Где…
Ее прервал неожиданный грохот фейерверков. Ночное небо осыпали красные, зеленые и белые искры. Праздник в городе продолжался.
Это зрелище неминуемо привлечет остальных гостей к окнам. У нее мало времени. Клио сжала руку Марко:
— Напиши мне записку, когда и где мы сможем встретиться. Я хочу услышать от тебя всю историю.
Марко ухмыльнулся:
— А свою прелестную сестру ты с собой не захватишь? Я редко встречал женщин, в которых красота сочеталась бы с умом.
Клио толкнула его в плечо:
— Даже не думай испытывать свое флорентийское очарование на Талии. Я не хочу, чтобы она подверглась опасности.
— О, дорогая, не думаю, что тебе удалось бы ее остановить, вбей она себе что-нибудь в голову. Она, кажется, так же упряма, как и ее сестры.
— Это верно. Тем более я должна защитить ее. Обещай, что не втянешь ее во все это.
Клио поцеловала Марко в щеку и повернулась, чтобы уйти. При очередной вспышке фейерверка стало видно, что они на террасе не одни. У окна столовой стоял Эдвард и внимательно смотрел на Клио. Выражение лица у него было как у римской мраморной статуи — отрешенное и спокойное.
Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга, потом Эдвард повернулся и скрылся в столовой. Клио внезапно стало холодно. Она поспешила в дом, накинула на обнаженные плечи индийскую шаль, но долго не могла согреться.
Она шагала взад и вперед по своей спальне. На столе лежали книги о Пунических войнах и новое издание об эллинистическом серебре, но Клио не могла сосредоточиться на чтении.
Дворец Пичини был погружен во тьму за исключением одного окна. Неужели герцог тоже не спит? Клио глубоко вздохнула. Она должна успокоиться и подумать обо всем. Где спрятано серебро? Существует ли оно в действительности? И кто так настойчиво ищет его?
На Сицилии много «англичан», большинство из них коллекционеры, стремящиеся перещеголять друг друга. Любой из них хотел бы обладать редкой коллекцией серебра.
Но никто из них не любил искусство ради искусства, никто так хорошо не знал историю, как герцог Авертон. Его страсть к коллекционированию была поистине всепоглощающей, и он не придавал особого значения тому, откуда к нему поступал тот или иной артефакт.
