— Я не буду повторять! Иди!
Кристоф почувствовал, что пора вмешаться. Прежде чем Сета успела сообразить в чем дело, он схватил ее за руку и встал перед ней. В отличие от своих братьев юноша был невысок, одного роста с Сетой:
— Хватит одной пары рук, чтобы перевязать Максена. Пусть этим займется Райна, раз она хочет. А ты, Сета, возвращайся к раненым саксам.
Но та мгновенно и решительно возразила:
— А почему я должна уходить? Я — на стороне норманнов, а не грязных саксов.
Слышать такое из уст саксонки… Только норманны позволяли себе говорить подобные оскорбительные слова. Райна вышла бы из себя, если бы рядом не было Кристофа. Он попытался расправить свои узкие плечи:
— Все. Райна поможет мне перевязать брата.
Сета опять хотела возразить, но на сей раз не решилась. Глядя поверх головы юноши, черноволосая саксонка криво усмехнулась:
— Я вижу, что ты такая же шлюха, как и я, но помни: когда Максен насытится тобой, он вернется ко мне. Так делал Томас, пока ты не убила его.
Смешной была эта уверенность Сеты, что Райна вызвалась помогать Кристофу ради близости с Максеном. А вот намек на то, что Пендери-старший уже делил с Сетой ложе, больно отозвался в сердце.
Видя, что ей удалось испортить настроение сопернице, черноволосая саксонка с торжествующей улыбкой удалилась.
— Я сожалею, — сказал Кристоф, — что не остановил Сету. Она наговорила лишнего.
— Это не ваша вина, — успокоила его Райна. На ее лице появилось какое-то подобие улыбки: — Сета говорит то, что хочет, и никто не в силах ее остановить.
— Я прибегаю к помощи этой злоязычной саксонки только потому, что она пока единственная, кто не боится вида крови.
— Понимаю, Кристоф!
— Скажите, почему вы решили заменить ее. Мне легче было бы понять вас, если бы отказались. А сейчас я просто теряюсь в догадках.
Досадуя на его назойливость, она взглянула на свои руки:
— Сэр Гай объяснил мне, почему ваш брат так ведет себя, почему он отказался от прежней жизни после смерти Томаса.
— Так вы еще не знали?
Девушка покачала головой:
— Я думала, что он просто переоделся монахом. Теперь я понимаю его лучше, знаю, что он страдал и до его сердца можно достучаться…
Подойдя к узнице, Кристоф приподнял ее подбородок и заглянул в глаза:
— Вы мечтательница, Райна. Максен есть Максен, и ни ваша красота, ни доброта ничего не изменят.
«Прав ли Кристоф? Неужели у его брата нет добрых свойств? Если так, то почему после Гастингса он удалился в монастырь?» — размышляла Райна, а вслух сказала, принужденно улыбаясь:
— А вы становитесь маловером!
Юноша пожал плечами:
— Максен — мастер изгонять из людей веру. Давайте я покажу вам, что надо делать.
Она приблизилась к постели и смотрела, как Кристоф развязывает повязки.
— Ухудшения не вижу, — заметил он, — но и улучшения нет.
— А края раны стянуты? — спросила с тревогой Райна, опасаясь, что во время их возни рыцарь причинил себе вред.
— Держатся.
Девушка вздохнула с облегчением, а Кристоф стал объяснять, как очистить рану. Одновременно он показывал свое лекарское умение, назвал самую подходящую мазь.
— Теперь ваша очередь, — юноша дал ей в руки свежие бинты, — когда я подниму Максена, обвяжите их вокруг него.
Пендери-старший то ли спал, то ли был без сознания.
— Теперь повязку надо закрепить, — продолжал Кристоф.
Повернувшись к столу, он стал перебирать сложенные на нем мешочки и какие-то штуковины. Если бы вместо Максена был кто-нибудь другой, то обязанности лекаря выполнить было бы легко. Но сейчас пальцы девушки словно бы утратили гибкость и как-то неуклюже скользили по гладким мускулам. На то, что у опытного человека занимает считанные мгновения, она расходовала долгие минуты. Надо бы Райну упрекнуть за это, но Кристоф не стал ей делать никаких замечаний.
— Хорошо, — подбодрил он ее, — теперь оботрите влажной тряпкой.
Дело у нее шло все хуже и хуже. Поставив на пол таз с водой, Райна опустила в него тряпку и начала обтирать тело раненого.
— Пока все.
Кристоф поставил на стол принесенную Сетой бутыль с вином, куда он всыпал свой чудодейственный порошок.
— Когда брат проснется, дайте ему вина.
Девушка едва заметно кивнула. Хорошо, если бы Кристоф все время был рядом, пока она не закончит обтирание. Но попросить его об этом она не осмеливалась. Юноша торопливо собрал свои травы и склянки:
— Я приду вечером. Если ему станет хуже, пошлите за мной.
— Хорошо!
Кристоф подошел к ширме и остановился в нерешительности:
— Райна?
— Да?
— Я ничего не знал о планах Максена, когда тот погнался за вами в лагерь Эдвина. Вы верите мне? — с надеждой спросил он.
Она теперь боялась кому-либо верить, но можно ли отрицать невиновность Кристофа? Скорее всего он, сыгравший в этой истории не последнюю роль, был жертвой.
— Конечно, Кристоф, верю.
Юноша с облегчением вздохнул и удалился.
Опять намочив ткань, Райна провела ею по мускулистым рукам раненого, по груди. Дойдя до пояса, она смущенно замешкалась, затем подняла простыню, прикрывавшую ноги. Низ живота оставался прикрытым. Ее руки по своей воле прикасаются к телу врага, а она испытывает странное чувство, знакомое только любовникам.
Позже, когда Максен пришел в себя, она предложила ему вина и опасалась, что повторится то, что было утром. Но рыцарь послушно выпил вино, не задавая вопросов, и опять опустился в постель.
— Горит все, — выдохнул он и, прищурившись, посмотрел на нее.
Взяв тряпку, Райна смочила ее в тазу, где вода уже успела нагреться, и положила ему на лоб:
— Попробуйте уснуть.
Он неожиданно поднял руку, прикоснулся к ее щеке и прошептал:
— Ангел, дорогой мой ангел.
Что он говорит? Ну, ясно, в беспамятстве. Сам не понимает, что сказал.
— Я здесь. А теперь спите, — успокоила она его.
Максен закрыл глаза, нежно провел по ее шее, скользнул к V-образному вырезу. Но вот он уронил руку и уснул. Стараясь не думать о своих ощущениях, вызванных его прикосновениями, девушка отошла от кровати и обхватила себя руками. «Мне только холодно, — убеждала она себя, — только холодно».
День за днем. День за днем. Болезнь уводила Максена в такие бездны подсознания, что ему было все равно, кто перевязывал раны, выхаживал его, обтирал тело влажной тканью, кто спал рядом с ним, просыпаясь от малейшего шума, кто успокаивал, когда ему снились кошмары, и он называл имя Нильса. Он-то не знал, зато все остальные прекрасно видели, какой заботливой нянькой стала Райна, с какой настойчивостью она спасала его от смерти, хотя порой казалось, что это лучший для него выход. Кристоф, сэр Гай, слуги с любопытством смотрели на нее. К удивлению и радости девушки, в глазах сэра Гая уже не было презрения и ненависти.
