Ознакомительная версия.
Если бы не разлившаяся в воздухе тревога, продолжился бы праздник Вулканарий, который не удался в предыдущий день.
Утром на улицах даже раздавались шуточки, что в новом землетрясении виноваты те, кто сорвал вчерашний праздник, увезя гладиаторов в Неаполь.
— Так они и поплатятся!
Несколько богатых горожан открыли большие амфоры с вином, конечно, не фалернским по четыре асса за кубок, а что-нибудь за один асс, но желающих выпить бесплатно устроило и это. Конечно, пить с утра не дело, но лучше уж слушать вопли пьяниц, чем собачий вой.
Те, кто рисковал ходить на гору, говорили, что там появляются словно трещины, из которых сочится газ, быть долго рядом с ними невозможно, начинается рвота, нападает бессилие, а кое-кто и вовсе сходит с ума.
По городу ползло: прогневили, прогневили… задобрить…
Кто-то предлагал поставить колонну, но большинство решило привычно: принести обильные жертвы. Когда человек просит у бога защиты, он всегда старается делиться лучшим, что имеет. Только богам ни к чему золото, потому делились кровью жертвенных животных, маслом и вином. У Помпей есть чем делиться, лучшие вина здесь, одно фалернское чего стоит.
Было решено принести обильные жертвы Нептуну — бог морей и землетрясений явно был Помпеями недоволен.
На берег вынесли большущую статую бога, принесли множество амфор с оливковым маслом, связанных, блестевших от ужаса глазами жертвенных животных, отдельно амфоры с лучшими винами. Когда дело касается богов, лучше отдать лишнее, чем недодать, может хуже обернуться.
Весь город пришел к месту принесения жертв. Люди напуганы, потому что земля трясется слишком часто, а животные ведут себя так, словно скоро всеобщая погибель.
Жертвы принесли действительно обильные, в море ручьем текла кровь огромных быков, овец, птицы… лилось вино, сплошным слоем растекалась по поверхности пленка из оливкового масла…
Может, примет грозный Нептун, может, будет милостив?
Жрецы ходили и на Везувий, носили туда его статую и жертвы, в жерло вулкана бросали все то же — мясо, масло, вино, зерна… Тоже просили милости, просили не губить.
Но землетрясения не прекращались, все дрожало почти не переставая.
Самые отчаянные начали говорить, что нужны человеческие жертвы, без них не обойтись. Мол, или мы сами принесем, или боги отберут, только уже без разбора.
Такие жертвы когда-то приносили и в Риме, но давным-давно такого не бывало. Умники сообразили: а гладиаторские бои — это вам что?
Такая мысль очень понравилась, особенно если биться без пощады, когда побежденному только смерть! А крови сколько на арене прольется? Собирай с нее песок и неси что в море, что в жерло вулкана!
Эта мысль так понравилась горожанам, что к Калену пришла целая делегация:
— Выпускай на арену всех, кто только остался. Нужна такая кровавая битва, какой не только Помпеи, но и весь Рим не видел!
Он оправдывался тем, что лучших бойцов продал, мало осталось.
Требовали выпустить всех, сколько есть, пусть бьются все со всеми, город не забудет. Город отблагодарит. Но чтобы зрелище кровавое получилось.
В конце концов договорились, что большой бой устроят в день праздника урожая, в день Опс, то есть завтра. Кален только вздохнул, школа перестанет существовать. Но он решил схитрить, подарил гладиаторов Помпеям, чтобы использовали по своему усмотрению, на резню так на резню, а сам собрался уезжать, якобы за новыми.
Дар приняли, объявили о невиданном бое с участием сотни гладиаторов, где все со всеми. Нашлись и вольные граждане, пожелавшие принести свою кровь в жертву на арене 25 августа.
Боги словно прислушались, утро 24 августа было почти спокойным, земля дрогнула всего пару раз, а ведь, бывало, пару раз трясло за час. Не успевали клепсидры переворачивать и упавшие вещи поднимать.
Перепуганная Клодия убеждала Калена уехать в Неаполь:
— Присмотрим пока там новых рабов взамен тех, которых купил Порций. Ты уже решил, кого сделаешь наставником?
— Луция, больше некого. Остальные сами недавно стали гладиаторами.
— Кален, может, ты зря продал сразу столько гладиаторов, к тому же не имея опытного наставника?
Тот только вздохнул в ответ.
— Ладно, завтра отправимся в Неаполь покупать новых рабов.
— Сегодня, — неожиданно заупрямилась Клодия.
— Чего это?
Кален мог вытерпеть от жены многое, но только не командный или истеричный тон. Клодия отличалась завидным спокойствием, даже хладнокровием, она легко переносила все трудности жены ланисты, причем жены-помощницы, не крутила носом из-за запаха крови, не морщилась при виде рваных ран, могла дать толковый совет… Кален подумал, что если Клодия что-то чувствует, то надо прислушаться, но ехать в полуденную жару не хотелось…
И все-таки они отправились, Клодия настояла:
— Доберемся до Геркуланума, а там побудем до завтра у сестры и утром дальше.
Между супругами было своеобразное перемирие, они старательно делали вид, что ничего в доме Лидии не произошло, что они вообще не знают такую. Желая, чтобы все скорей забылось, Клодия и тянула мужа в Геркуланум. Даже сама себе она не желала признаваться, что ей понравилось то, чем они занимались с Лидией и остальными. Боясь выдать свои мысли, Клодия принялась за домашние дела с утроенным рвением.
Правда, длилось это всего одно утро. Проснувшись задолго до рассвета с больной головой и настоящим страхом в сердце и обнаружив, что мужа рядом нет, Клодия не на шутку перепугалась. Кален вполне способен выкинуть ее из дома. Куда тогда деваться?
С трудом поднявшись и приведя себя в порядок, Клодия попыталась понять, пахнет ли от нее вином. Наверное, пахло, потому что они купались в вине, но человек к собственному запаху привыкает и перестает его чувствовать.
Вымыться бы, но Августа нормально так и не заработала, вода течет плохо и пахнет отвратительно. Женщина усмехнулась: разве что вместо вина буду пахнуть серой.
Она размышляла о том, выполнит ли свое обещание Лидия, ведь не вина Клодии, что явился папаша этого Порция. Правда, и Кален тоже явился… Кто им сказал, где они? Что-то тут не так…
Все утро она ластилась к супругу, как лиса, и своего добилась. Хотела даже полученные от Лидии деньги отдать, но потом решила, что не стоит этого делать. А вот уехать уговорила.
Клодии действительно было не по себе, словно запах серы возвещал о скорой гибели. Кален согласился уехать вовсе не из-за покупки гладиаторов, он надеялся, что Порций выполнит свою часть договора и отдаст все деньги за купленных гладиаторов, тогда можно будет навсегда уехать из Помпей с их землетрясениями и серным запахом.
Ознакомительная версия.
