— Что вы имеете в виду? — Он так сильно встряхнул упрямицу, что ее голова резко мотнулась вперед, затем, назад. — Я не понимаю, что все это значит. Зачем вы согласились на нашу встречу?
В ней вскипела ответная ярость. В ее расширившихся глазах загорелся ответный огонь.
— Почему вы задаете мне этот вопрос? — с возмущением спросила она, чувствуя, что начинает заикаться. — Удовлетворить похоть… прямо на земле, подобно… животному… Неужели это все, что вы хотите?
Он испытывал горечь разочарования. И хотя от пылающего костра постепенно оставались лишь тлеющие угли, он не переставал восхищаться ею. Ему казалось, что ее необыкновенные глаза во гневе стали еще прекраснее. Словно в коньяк вплеснули несколько капель яркого кларета.
Он уже немного успокоился, призвав себя к благоразумию, а потому насмешливо улыбнулся со словами:
— Должен признаться, я тоже предпочитаю заниматься любовными утехами в постели. Но, моя дорогая, это очень трудно устроить. Приходится считаться с обстоятельствами. Что поделаешь. Как-никак вы еще находитесь под опекой матери и отчима. Я не могу привести вас к себе в дом. Мужчина может поплатиться жизнью за такую неосмотрительность. Вы это знаете. Не менее опасно и отвезти вас в номер. Сейчас мы оба точно знаем, чего хотим друг от друга. Если вам хватит смелости продолжить, то в будущем все устроится. Я подумаю, где вам лучше обосноваться. Итак, скажите, где же нам этим заниматься?
Ее глаза округлялись все больше и больше. Наконец, преодолев спазм в горле, она проговорила:
— О чем вы говорите? Что значит «устроится»? И зачем мне где-то «обосновываться»?
Он не верил своим ушам.
— Эрин! Черт возьми, вы же знаете, о чем я говорю. Я хочу, чтобы вы стали моей любовницей.
— Вашей… вашей любовницей? — повторила она, потрясенная его словами. И, гневно тряхнув кудрями, взорвалась: — Вы негодяй! Вы думаете, я за этим пришла сюда? Чтобы получить предложение стать вашей… вашей содержанкой? — Слезы обожгли ей глаза. Она до крови прикусила нижнюю губу, боясь расплакаться. Только этого не хватало! Она скорее проклянет себя, чем покажет, как глубоко ранена его бессердечием и цинизмом. Собравшись, насколько это было возможно, она старалась держаться с подчеркнутым достоинством. — Мне казалось, нам приятно общаться друг с другом. После короткого знакомства я почувствовала к вам расположение. И хотела лучше узнать вас. Может быть, даже больше — я осмелилась думать, что наши чувства окрепнут, и вы станете ухаживать за мной. Теперь я вижу, что ошибалась. Какая непростительная глупость.
Он с изумлением наблюдал за ней и вовсе оторопел, когда после этой отповеди она с молниеносной быстротой вскочила в седло и пустилась вскачь. Однако внезапно дернула узду и развернулась.
— Я думаю, мистер Янгблад, нам лучше забыть, что мы когда-либо встречались. И пожалуйста, впредь не беспокойте меня своим вниманием. Я буду вам очень признательна.
Райан проводил ее недоуменным взглядом. Она погнала лошадь бешеным галопом и исчезла за поворотом, оставив за собой облако пыли.
Первый раз в жизни с ним случилось такое.
Какого дьявола она хотела от него? Не могла же ока ждать, что он будет волочиться за ней с серьезными намерениями. Или же ей именно это и было нужно? Решила свести с ума и вынудить просить ее руки?
Он подобрал пустую бутылку и с размаху швырнул в воду. Взмыв в воздухе, она с шумным всплеском опустилась на середине реки.
Нет, больше он ничего подобного не допустит, никогда.
Не позволит себе вновь подпасть под женские чары настолько, чтобы потерять голову. И в то же время он знал, что Эрин Стерлинг должна принадлежать ему. Видит Бог, он найдет способ добиться этого.
Райан возвратился туда, где оставил коня. Он так погрузился в свои думы, что не обратил внимания на юношу-негра и белую женщину, следивших за ним из фургона на кромке леса.
Арлин Тремейн отняла платок, который уже долго плотно прижимала ко рту, чтобы придушить свой замогильный кашель. Несмотря на плохое самочувствие и усталость, у нее достало сил выдавить из себя слабую улыбку.
Хозяйка подала знак Бену, чтобы он разворачивал лошадей к дому.
Она видела все, что ей нужно было увидеть.
Теперь предстояло претворить в жизнь свой замысел. И она непременно это сделает, если Богу будет угодно продлить ее дни.
— Он знает, что Летти бывает у тебя, — резко сказала Арлин, не отрывая глаз от начатого кружева.
Мать с дочерью находились в комнате для рукоделия. Закери уехал раньше, и представилась возможность поговорить без риска быть подслушанными. За ее мужем водилась эта привычка.
— Ну и что? — с вызовом спросила Эрин. — Я ее сама пригласила, мама. Летти — моя подруга. Я не вижу ничего дурного в том, что она приходит ко мне. Нам есть о чем поговорить.
— Ты же знаешь, что это запрещено.
Эрин стояла у окна, разглядывая плоскую зеленую лужайку с возвышающимися по ее кромке широколистными пеканами и магнолиевыми деревьями. Над ними в бирюзовом небе висели пушистые облака. Изумительный день для прогулки. Самое время покататься. Но где? Нужно теперь выбирать другой маршрут. Она не хотела еще одного сюрприза. Райан мог ожидать ее у речки возле мельницы, несмотря на вчерашнюю развязку. Это тот тип человека, который привык добиваться своего.
После ссоры на нее напала бессонница и, проворочавшись в постели всю ночь, она была вынуждена признать, что боится — не его, а себя. Когда он удерживал и целовал ее, она и сопротивляться-то толком не могла.
— Эрин, ты слышишь меня? — строго продолжала Арлин.
Оторвавшись от своих сумбурных мыслей, Эрин перевела глаза на мать и пожала плечами.
— Что ты хочешь сказать мне? Летти — моя подруга, и я считаю, что Закери поступает несправедливо. Он возражает только потому, что она цветная.
— Не только. Она служанка и должна знать свое место, так же, как ты, дорогая, должна помнить о своем.
Арлин ненавидела себя за то, что ей приходится разговаривать подобным образом. В действительности она так не думала. Но ради Эрин, и Летти тоже, она должна попытаться заставить дочь понять несоответствие их отношений общепринятым нормам.
Эрин упорно стояла на своем:
— Я не вижу в этом ничего дурного.
— Зато Закери видит. Мне очень неприятно говорить тебе об этом, но я думаю — он решится на крайние меры, чтобы положить конец вашей дружбе. Ты понимаешь, о чем я говорю? Он продаст Летти.
— Нет! — в ужасе закричала Эрин и упала на колени перед матерью. — Ты не позволишь ему сделать это! Только не Летти!
