Не замечая времени, они болтали всякую ерунду, смеялись и радовались общению. Эрин опять уселась на своего любимого конька и потребовала новых рассказов о путешествиях. Он сказал, что осенью состоится его следующая поездка в Новый Орлеан.
— Там устраивается большая конная выставка с аукционом. Хочу заняться арабскими скакунами. Замечательная порода. Надеюсь, что присмотрю себе парочку чистокровных лошадок.
У нее загорелись глаза.
— Новый Орлеан, — повторила она, — я всегда мечтала там побывать.
— Тогда поедемте со мной.
— О, нет. Я не могу. Вы это знаете.
— Но вам же хочется?
Она смутилась. Почему он продолжает говорить о том, что невозможно?
— Да нет, об этом не может быть и речи.
Райан подавил улыбку и подлил вина в ее бокал.
— Если вы хотите поехать, то все можно устроить.
— Там видно будет.
Эрин тихо засмеялась, уверенная, что он шутит.
Он дотянулся до ее лица, чтобы отвести назад упавший локон, и, вновь пораженный ее естественной красотой, придвинулся ближе.
— Эрин, я понял, что вы одиноки в этом мире. Если вы не можете рассчитывать на помощь близких, нужно как-то иначе позаботиться о развлечениях. Нельзя же сидеть и ждать, что все само собой уладится. Если вы действительно хотите поехать со мной, я все сделаю. Я не могу вам передать, как мне было бы приятно отправиться туда вместе с вами.
Она видела, что он готов поцеловать ее, она тоже хотела этого. И в то же время по-прежнему не могла перешагнуть через страх.
— Уже поздно, — нервно сказала она. — Мне пора идти. Правда, нужно.
Так же, как накануне, он рывком приблизил ее к себе и заключил в объятия. Она опять издала короткий вздох удивления. Он перекатился на спину и повалил ее на себя, чувствуя, как начало таять ее сопротивление, когда его рот припал к ее губам в обжигающем поцелуе. Его руки, медленно спускаясь по ее спине, плотно легли на невероятно тонкую талию. Потом двинулись дальше и обхватили упругие округлые ягодицы. Он хотел трогать ее всю, целовать всюду, хотя понимал, что нельзя торопиться. Сколько бы она ни морочила ему голову своими мудрыми рассуждениями, он знал, что она представляет собой на самом деле. Наивная девушка, пытающаяся играть в женщину в меру своего понимания жизни. Однако он находил, что ее невинность освежает чувства. Очень милая ситуация. Почему бы не попробовать внести разнообразие? Вместе с тем он осознавал, что находится почти на грани безумия.
Эрин, подхваченная волной желания, вместе с тем боролась с нарастающим страхом. Она приказала себе расслабиться и попробовала разомкнуть губы и впустить его язык. Райан, придя в состояние сладостного экстаза, будто в лихорадке, касался жадными пальцами ее тела. От его прикосновений у нее по коже забегали мурашки. Ее бросило в дрожь.
Он перевернулся на бок и прижался к ней, заставив ее почувствовать, сколь велик его голод. Ее захватило восхитительное ощущение — казалось, ее поглощает, пожирает его неистовая страсть. В ответ на его желание, подчиняясь первозданному инстинкту, она выгнула к нему свое тело. И в тот же миг ее словно ударило молнией. Она вдруг поняла, что почти ничто не отделяет их от полной близости. Собрав все свои силы, она пыталась оттолкнуть его. Он не мог позволить ей уйти и, продолжая удерживать ее одной рукой, другой лихорадочно сдергивал покров с ее крутых бедер.
Как только его пальцы двинулись вниз, Эрин резко отняла губы.
— Нет, вы не должны… — произнесла она на одном дыхании.
Она схватила его руку, пытаясь прекратить насилие. Но он упрямо продолжал свой путь, пока не добрался до центра чувственности, вдруг сделав ее совершенно беспомощной против горячей и сладкой потребности. Она была бессильна остановить возбуждение, поползшее огнем по животу.
Он ласкал и сжимал ее, как хотел, и она чувствовала, как постепенно обмякает от его прикосновений. Откуда-то из глубины горла вырывался слабый стон. Помогая себе коленом, он раздвинул ей ноги и проник пальцами внутрь, чтобы ощутить влагу и удостовериться в ее ответной безудержной страсти.
Он хотел ее как никакую другую женщину в мире, но даже в сладких муках безумного голода понимал, что это не на один раз. По прихоти он мог насытиться кем угодно, только не Эрин. Она была для него воплощением всего, о чем он мечтал. В ней было то, чего он не находил ни в одной женщине. Удерживая ее в объятиях, пробуждая в ней дрожь блаженства, он интуитивно чувствовал, что так должно быть всегда — он будет владеть ею безраздельно. В ней заключалось все, что могло дать ему ощущение полноты жизни. Он видел в ней идеальную любовницу — его женщину.
Несмотря на пламя, проникшее в кровь, Эрин не теряла головы. Она понимала, что нужно остановиться, иначе будет слишком поздно, потому что он уже уверовал в ее капитуляцию. Нет, она не собиралась сдаваться. Она должна еще преподнести ему сюрприз.
Собрав все силы, она решительно рванулась из его тисков и. вскочила на ноги. И столкнулась с его тревожно-недоумевающим взглядом.
— Я не могу! — закричала она и отчаянно замотала головой, хлеща себя по лицу черными как смоль волосами. Как объяснить ему, что она испытывает в эти минуты? К черту все наставления Летти насчет обольщения! Она не желала никого обхаживать и обманывать ради единственной цели — выйти замуж. Если им суждено полюбить друг друга, то ложь и принуждение излишни. — Извините, но я не могу, — сказала она, приходя в себя. — Это должно выглядеть иначе. Не так, как у нас сейчас, Райан.
Он с удивлением провожал ее глазами, пока она шла к тому месту, где оставила лошадь. Черт побери, что она делает! Он кипел от ярости. Никогда прежде он не применял силу ни к одной женщине и не будет прибегать к этому ни сейчас, ни когда-либо. Но до сих пор его никто не отвергал, тем более когда дело доходило до последней точки, когда до желанного оставались считанные секунды.
Он метнулся и настиг ее одним прыжком.
— Что вы хотите этим сказать? — Он круто повернул ее к себе. — Что я вам неприятен? Тогда вы лжете, Эрин. Лжете мне. Лжете себе. Зачем вы мучаете нас обоих?
Как ей побороть в себе тревогу и стыд? Ведь она не без задней мысли пыталась понравиться ему. Конечно, ей хотелось разжечь в нем желание, жгучее желание, которое заставило бы его пойти на все, лишь бы заполучить ее. Но когда дело дошло до последней черты, она поняла, что это не для нее. Она была уверена, что никогда не сможет простить себе, если таким образом вынудит его к женитьбе.
— Извините, — повторила она, опустив глаза. Его нескрываемое презрение было непереносимо. — Я не представляла себе, что это будет происходить вот так.
