Рефухио оставался невозмутимым, на лице была неподвижная маска, не позволяющая читать его мысли. Пилар вдохнула запах мускуса и гиацинтов, исходящий от этой женщины, и почувствовала, что в ней зарождается неприязнь к пышной вдовушке, которая подвергала их такой опасности. Ей захотелось ударить даму, но она знала, что этого не стоит делать. Рефухио ничуть не был удивлен: он должен был узнать эту женщину. Пилар уверенно ждала, что сейчас он уничтожит вдову. Быстро и полностью. К сожалению, только словами.
Неожиданно Рефухио засмеялся, удивленно, весело и с явным удовольствием.
— Неужели эта встреча была столь приятна? Я боялся, вы отречетесь от меня, донья Луиза. Легкомысленные романы юности забываются, а наш был давно…
— Не так уж и давно.
— И вы выглядите сейчас столь же юной, как тогда, несмотря на вдовье облачение. — Комплимент легко, без видимых усилий, слетел с его губ.
— О, сколь вы были очаровательны, — вздохнула вдова, дотрагиваясь пальчиком до черной вуали.
— Можно, я очарую вас снова? — Рефухио предложил руку Луизе Эльгесабаль, скользнув ничего не выражающим взглядом по оставляемой им Пилар.
Это была безоговорочная капитуляция, сдача без обороны и без единой стычки и на самых жестких условиях. На это были свои причины. Если донья Луиза выдаст Рефухио, она погубит их всех, и он обязан предотвратить это, если сможет. Дама, по всей видимости, уже назначила цену своему молчанию. У Рефухио не было выбора.
Пилар наблюдала за удаляющейся парой. Она видела, как Рефухио склонился к вдовушке с простодушной и ласковой улыбкой. Пилар глядела на все это, понимая и принимая необходимость подобных действий.
Понимание не спасло ее от чувства покинутости и ненужности, охватившего ее. И не помогло объяснить ее отчаяние и боль.
Узкая комната, где обедали пассажиры, капитан и офицеры «Селестины», в промежутках между завтраком, обедом и ужином служила салоном. На третий день их пребывания в море Пилар обнаружила уютно устроившуюся в салоне вдову Эльгесабаль. Донья Луиза выглядела как знатная дама, готовая к приему гостей. Она была тщательно причесана, на голове у нее красовался муслиновый чепец, отороченный кружевами, ее платье было свежо и опрятно. Около вдовы стояла тарелочка с конфетами, а в руках она держала вышивку, помогающую ей скоротать время. Она была одна.
Первым побуждением Пилар было желание сразу же уйти, но, с трудом пересилив его, она непринужденно присела рядом с женщиной.
На ее попытку пошутить ей ответили вежливой банальностью. Она завела разговор о другом.
— Примите, пожалуйста, соболезнования по поводу смерти вашего супруга. Вы потеряли его до того, как смогли узнать поближе, и это, несомненно, большая утрата.
Вдовушка улыбнулась, благочестиво опустив глаза.
— Да, несомненно. Так грустно.
— Какая ирония судьбы, что вы едете в Луизиану принимать дела мужа, а раньше поехать туда не могли.
— Так бывает, — ответила вдова, неприязненно взглянув на Пилар.
— Но причина, не оставившая вам выбора, просто ужасна. Хотя держитесь вы превосходно.
— Мы делаем то, что велит нам долг, — кисло согласилась вдова. — Возникло небольшое препятствие, мешающее мне получить наследство. У моего мужа была любовница-мулатка, у которой от него две дочери, квартеронки, разумеется.
Пилар почувствовала, что краснеет. Частично причиной этому было смущение, но при этом девушка ощутила досаду, поняв, что вдова хотела поставить ее в неудобное положение.
— Как прискорбно, — это все, что она смогла сказать.
— Не правда ли? Дочерям двенадцать и четырнадцать лет. Конечно, их можно пожалеть, но им нельзя позволить завладеть тем, что должно быть моим.
— Эти отношения, очевидно, начались задолго до вашей свадьбы. Разве вы не знали о них? — Раз уж донья Луиза начала разговор на эту тему, не было ничего дурного в том, чтобы его продолжить.
— Конечно же, знала. Было бы непростительной глупостью заключить союз, не узнав прежде все о предполагаемом женихе. — Ответ был вежливо-снисходителен, но ореховые глаза женщины насмехались над попыткой Пилар ее обескуражить. Пилар притворилась, что не замечает этого. Она была убеждена, что имеет основания относиться к этой женщине враждебно. Донья Луиза явно наслаждалась своей властью над ними. Она командовала Исабель и держала при себе Энрике и Чарро, чтобы те развлекали ее и всегда были готовы сыграть с ней в карты или занять ее рассказами об Эль-Леоне.
— Тем не менее вы вышли за него, — парировала Пилар.
— Я вовсе не требую любви к себе, по крайней мере от мужа. Я хочу только обладать солидным состоянием. Это была честная сделка.
— Да?
Донья Луиза долго смотрела на Пилар. Без улыбки, сухо, она наконец спросила:
— Вам известно, что Рефухио и я были помолвлены?
Пилар не знала об этом. Безмятежно глядя на донью Луизу, она переспросила:
— Вы?
— Об этом договорились наши отцы, и мы не были против. О, мы были совсем не против. Он приходил петь под моим окном, и мое сердце разрывалось на части. Если бы я позволила, он влез бы ко мне через окно. В те дни его чувства были так необузданны и так нежны… Теперь все это в прошлом. Все закончилось, когда он вынужден был покинуть город после дуэли, на которой убил сына дона Эстебана.
— И он не пытался снова увидеть вас?
— Если вы думаете, что он мог это сделать, вы не знаете его. Его удержала гордость.
— И ответственность. И, возможно, забота?
— Что?
— Ничего, — быстро ответила Пилар. — Вы не встречались с ним?
— Я не могла. Так же, как я не могла разрешить ему влезть через окно в мою спальню. Иногда я мечтала об этом — но не могла. Я не видела его с тех самых пор, но, когда он поднялся на борт этого корабля, я сразу узнала его. Да и могло ли быть иначе?
Для подобных откровений голос женщины был слишком громок. Пилар понизила свой, как бы желая уравновесить это.
— Поэтому вы держите свое открытие и свою привязанность в тайне?
Вдовушка улыбнулась:
— Да… и я надеюсь на некое разнообразие в жизни. Путь до Луизианы долог и скучен.
— Вы не боитесь, что разнообразие может стать опасным?
— Милая моя девочка, — вдова откинулась на спинку кресла, — уж не пытаетесь ли вы напугать меня?
— Нет, что вы, — ядовито ответила Пилар. — Я только думаю, что может произойти, если еще кто-нибудь узнает то, что известно вам.
— Я могу сразу выдать Рефухио и поклясться, что сама была введена в заблуждение.
Пилар пронзила странная боль.
— Неужели вы действительно сделаете это? Возможно, его надо предупредить.
