уверяю вас: это как раз тот случай, когда собака много лает, но редко кусает.
— Странно. — Взгляд капитана стал испытующим. — Я бы сказал — как раз наоборот.
— Он аристократ. А они привыкли повелевать миром, не правда ли?
Ну, с этим не поспоришь. Тревельон встал. Усталость брала свое, да и, похоже, ничего нового ему тут не узнать.
— Если у вас есть основания сожалеть о… связи с герцогом, можете обратиться ко мне.
— К вам? — Маклиш был озадачен. — Не то чтобы Монтгомери доставлял мне особые неприятности, но что вы можете против герцога?
Тревельон мрачно усмехнулся, открывая дверь.
— Все, что захочу.
И тихо вышел.
На следующий день Феба стояла в саду и, поглаживая цветок розы, наслаждалась его благоуханием. Обычно прогулка по саду доставляла девушке удовольствие, но сегодня ею овладела мрачная меланхолия. Вчера вечером Тревельон покинул Уэйкфилд-хаус, не сказав ей ни слова. Можно подумать, ему были столь отвратительны ее прикосновения, что он сбежал, не желая больше ее видеть!
А ей понравилось целоваться.
Странно. Полгода назад она бы только радовалась, избавившись от постоянного присутствия телохранителя, а теперь он стал для нее значительно большим: собеседником, соперником в словесных перепалках… другом. И вдруг она поняла, что не только другом, но слишком поздно.
Феба смяла цветок в ладони, и по воздуху поплыл сильный аромат. Ей сразу вспомнился тот вечер, когда она в последний раз была в саду… с Тревельоном. Горький вкус сожаления! Зачем только она настояла на поездке в «Хартс-Фолли»! Следовало смириться со своей клеткой.
Феба сорвала цветок с куста и стала медленно обрывать лепестки.
Беда в том, что ей хотелось и того и другого: быть свободной и вернуть капитана — вопиющее противоречие. Ведь он телохранитель, с ним она несвободна, но и без него не будет по-настоящему счастлива.
Вздохнув, Феба пошла дальше по тропинке, и гравий хрустел под каблуками ее туфель.
Разумеется, Максимус отрядил стеречь ее целую толпу крепких молодых лакеев, в том числе и Рида с Хатуэем, рана которого оказалась не так уж и опасна. Брат отказался даже обсуждать с ней, кто именно будет ее охранять. Давешняя сцена в столовой могла бы вовсе не случиться. Максимус обращался с ней с исключительной учтивостью… но отворачивался, когда она пыталась поговорить серьезно.
С тем же успехом она могла бы быть не только слепой, но и немой.
Даже сейчас Феба слышала шаги своих стражей, которые ходили недодалеку, несомненно, вооруженные до зубов. Почти все время она была у них на глазах, и когда требовалось справить нужду, чувствовала себя исключительно неловко.
— Миледи.
Она обернулась на голос — явно один из лакеев, но кто именно? Определенно не Рид с его выговором типичного кокни, но кроме него… черт. Тревельон нашел бы тактичный способ ее предупредить, но ведь его больше нет… Она сама его прогнала, в своем упрямом стремлении к свободе.
Лакей кашлянул, напоминая о себе, и Феба тяжко вздохнула.
— Что вам нужно?
— К вам с визитом мистер Маклиш, миледи. Не угодно ли его принять в гостиной?
— Да, я готова с ним встретиться, только не в гостиной. Проводите его сюда, пожалуйста, такая погода прекрасная.
— Меня зовут Грин, миледи.
— Ну конечно. Грин. Может, попросите кухарку подать закуски в сад?
— Сейчас же иду, миледи.
Трава заглушала шаги, поэтому было трудно сказать с уверенностью, куда именно пошел лакей, но уже в следующий момент услышала голос мистера Маклиша.
— Леди Феба! Добрый день! Говорил ли вам кто-нибудь, что вы восхитительны и прекрасны, точно ваши розы?
— Вы мне льстите, мистер Маклиш, — ответила Феба, и уголки ее губ печально опустились. — Во всяком случае, сегодня все не так.
— Ужасное упущение с моей стороны.
Следующие слова предназначались кому-то другому, предположительно — одному из ее телохранителей:
— Послушайте, добрый человек, я здесь для того, чтобы просто поболтать с вашей хозяйкой. Уверяю, что не строю гнусных планов на ее счет.
Феба улыбнулась: впервые за сегодняшний день, да и кто бы устоял перед юмором мистера Маклиша, — и протянула ему руку.
— Боюсь, в суматохе вчерашнего дня я слишком скупо поблагодарила вас. Позвольте мне попытаться еще раз: огромное спасибо за то, что защитили меня.
Она почувствовала, как он нежно взял ее за руку, потом — легкое прикосновение губ к пальцам, теплое дыхание на тыльной стороне ладони.
— Это было делом чести, миледи.
Это было сказано едва слышно, необычно серьезным тоном, и она опустила голову, гадая, что могло вызвать в нем такую перемену настроения. Не выпуская ее руки, он спросил:
— А где же ваш верный Тревельон? Или, волею случая, у него выходной?
— Он больше не работает у моего брата, — ответила Феба, и уголки ее губ опустились.
— Вот как? — удивился мистер Маклиш. — Однако… меня удивляет его поступок. Я-то полагал, что забота о вашей безопасности отвечает самому горячему желанию капитана Тревельона.
Она смутилась. Его небрежное замечание невольно задело ее чувства, хотя Феба не сомневалась: мистер Маклиш вовсе не хотел ее оскорбить.
— Но так оно и есть. В его голову засела мысль, что он не может больше меня охранять из-за своей хромоты.
— Ну да.
— Ну да? — насторожилась Феба. — Вы о чем?
— Ему и правда лучше знать, на что он способен, — весьма рассудительно заявил мистер Маклиш. — В каком-то смысле это храбрый поступок — признать свою вину и честно отойти в сторону.
— Храбрый! — фыркнула Феба. — Если так вы называете слабоумие — тогда конечно.
Он весело рассмеялся.
— Вижу, что в этом сражении мне не завоевать очков, миледи, поэтому я отступаю: у капитана Тревельона действительно что-то с головой, и этот мужлан покинул вас просто потому, что волновался за вашу безопасность.
Слабо улыбнувшись, Феба повернулась и пошла по садовой дорожке, не забывая о присутствии архитектора, который шел рядом.
— Должна, однако, заметить, мистер Маклиш, что у вас есть один серьезный недостаток.
— Ваши слова наполняют ужасом мое сердце, миледи, — ответил он со смешком. — И что же это за недостаток?
— На вас очень трудно сердиться, сэр: я, например, не могу.
— Может быть, если постараться, я научусь вызывать к себе вашу неприязнь, миледи; может, если практиковаться каждый день, я сумею стать просто отвратительным.
— Прошу вас в конце каждой недели приходить ко мне с докладом о своих успехах.
Они дошли до скамьи, на которой совсем недавно Феба сидела с Джеймсом, и она остановилась, почувствовав, как от воспоминаний у нее сжимается сердце.
— Леди Феба. — Мистер Маклиш вдруг с жаром схватил ее руки, усаживая на скамью. — Простите, миледи. Я
