– Хо-а! – пронзительно закричал он и замахал перед носом быка шляпой, надеясь, что тот испугается и убежит. Но бык воспринял вопль как вызов и бросился вперед.
Ник хотел отскочить в сторону, но поскользнулся на мокром камне, оступился и упал. Он не успел подняться и увернуться, а только прикрыл руками лицо, пытаясь защитить от острых рогов. Боль пронзила все тело, рога ударили со страшной силой. Ник закричал от боли и ярости так, что бык отскочил. И… снова изготовился к атаке.
Ник с трудом поднялся. Все тело, казалось, разрывается. Каждый вздох причинял ему новую боль. Но руки уже выхватили из-за пояса длинный охотничий нож. Ник припал к земле, пошире расставил ноги и изготовился.
Бык снова пошел вперед. Сначала медленно. Шаг, еще шаг. Потом рванулся вперед. Ник отпрянул в сторону, направил лезвие ножа вверх и воткнул его в толстую шею животного по самую рукоятку.
Мотая головой из стороны в сторону, бык взревел. Кровь и слюна обрызгали камни. Бык снова отступил. Опустил голову вниз. Рога были снова нацелены на человека.
Ник уже держал нож наготове. Теперь он должен попасть точно в сердце, иначе… На новый удар у него просто не будет времени и сил.
Голова кружилась, все тело пронизывала острая боль. Пошатываясь от слабости, он ждал. И снова животное рванулось на человека. Рога чиркнули по камням. Ник мягко уклонился. Сжал нож обеими руками и вонзил его под левую лопатку зверя. Темно-красная струя ударила вверх. Бык рухнул на камни и заревел. Из ноздрей хлынула кровь. Он завалился на бок, вытянул ноги и застыл огромной неподвижной глыбой.
Ник, шатаясь от слабости, вернулся к лошади. Обнял Серого за шею, с трудом взобрался на спину коня. И, почти теряя сознание, добрался до лагеря.
Саманту окружали, кривлялись перед ней, гримасничали какие-то странные существа. Она уворачивалась от них, но они не отступали. И вдруг, словно по мановению волшебной палочки, исчезли. Кто-то огромный схватил ее и бросил в море, вода в котором была красной, словно кровь. Она задыхалась. Красная вода вливалась в рот. Она выплевывала ее. Хватала воздух. Но вместо воздуха снова текла и плавилась вокруг нее красная влага.
Она пыталась кричать, звать на помощь. Но из горла не вырвалось ни звука – ни писка, ни даже хрипа. Ее обволокло белой, словно хлопковое волокно, тишиной. Тишина была осязаема, давила на уши.
Тишину разорвал жалобный крик лошади. Лошадь кричала от боли. Саманта знала точно: так лошадь кричит только от страха или боли. Белая лошадь опустила голову, упала на колени. Ее атласная шкура была исполосована, рубцы вздулись и налились кровью. Молодой человек, светловолосый, с жестокими голубыми глазами, снова и снова поднимает хлыст над лошадиной спиной. Хлыст испачкан кровью. А он равнодушно и бесстрастно бьет и бьет коня. Конь вздрагивает от каждого удара и кричит – тонко и жалобно.
– Нет! – кричит Саманта. – Нет! Не надо!
Девушка открыла глаза, резко отбросила одеяло, спустила ноги с кровати. Поднявшись, зашаталась. Ноги путались в широченной ночной сорочке. Она придержалась за спинку стула.
Сдерживая подступающий к горлу приступ тошноты, с трудом передвигала ноги. Они словно налиты свинцом. Дверь раскачивается из стороны в сторону. Словно девушка идет не по полу, а по палубе корабля, который колышется на мерной морской зыби.
Дотащившись до лестницы, стала спускаться вниз, перехватываясь поочередно то правой, то левой рукой. Она спустилась вниз.
Перед ней была огромная комната. Где-то далеко маячили тяжелые дубовые створки. Она шла и шла. И дверь росла впереди, становилась выше и выше, массивнее, казалась неприступной. Собрав все силы, она толкнула ее всей грудью. И дверь неожиданно легко распахнулась.
Все кружилось и покачивалось. Далекие зеленые холмы и пастбища. Амбары и хозяйственные постройки с белыми стенами и красными крышами. И все это было огорожено белыми длинными заборами, тянущимися на целые мили.
Лошадь снова закричала. Она знает, что лошадь находится в конюшне. Она должна остановить Мэтью. Пусть он больше не мучает Клауда.
Холодный ветер ударил в лицо. Она зашаталась. Острые камни впиваются в нежные ступни. Но сейчас ей все равно. Она добралась до забора и пошла вдоль него, придерживаясь за перекладину.
– Нет! Мэтью, остановись! – закричала она.
Там, за дверями конюшни, светловолосый мужчина избивает белоснежного жеребца Клауда. Саманта вырастила его. Она помнит его маленьким, игривым и тонконогим жеребенком. Мэтью обещал забить его насмерть…
Добравшись до конюшни, Саманта толкнула дверь. Дверь распахнулась, и, не удержавшись на ногах от слабости, девушка упала. Небо над головой закружилось.
Кружение замедлялось, замедлялось… Саманта приподнялась на локтях, взглянула в глубь конюшни. Гнедая лошадь вставала на дыбы. Она била копытами по барьеру. И снова тоскливо и неистово заржала. Копыта мелькали в воздухе. Саманта зажмурилась от ужаса.
«Сейчас она затопчет меня».
Собравшись с силами, Саманта откатилась в сторону. Приподнявшись на колени, ухватилась за столбик ограждения и поднялась.
Только тут она поняла, что находится не в Сторм Хейвене. Все постройки вокруг были бревенчатыми: амбары, конюшни, сараи, навесы. Куда она попала? Она не понимала ничего.
За ее спиной гнедая лошадь билась в загоне. И вдруг раздался грохот. Что-то ударило ее по плечу. Она закричала от боли и испуга. Лошадь встала на дыбы. Вот-вот ее острые копыта обрушатся на беззащитное тело, раздавят, растопчут. Она понимала, что необходимо увернуться или откатиться в сторону. Но тело, слабое, неокрепшее, отказывалось подчиняться. Силы покидали больную девушку. Она закрыла глаза и покорно ждала, когда лошадь растопчет ее. В ушах звенело. Ржание лошади. Крики людей. Топот копыт. Все отдалилось.
Кто-то сильный подхватил ее, прижал к крепкой мускулистой груди. Запах табачного дыма и кожи. С трудом и страхом открыв глаза, она увидела, что оказалась на руках высокого смуглого мужчины. Легкий ветер шевелит черные прямые волосы, отливающие синевой.
– С тобой все в порядке? – хрипло спросил он, заботливо осматривая ее.
Она кивнула. Он вынес ее из конюшни, передал в руки седого старика. Старик улыбнулся ободряюще и успокаивающе…
И вдруг глаза, старика побелели от ужаса. Он увидел что-то страшное. Она повернула голову. Черноволосый мужчина ринулся вперед. Лошадь вздыбилась над ним. Вот-вот она ударит его копытами. Он увернулся, откатился в сторону. Лошадь остановилась, недоумевая.
Мужчина медленно поднялся, успокаивающе, напевно заговорил:
– Легче, легче, мальчик. Успокойся, – он протянул руку, мягко подошел, словно подкрался, погладил по атласной шее. Лошадь стала успокаиваться. Только ноздри еще вздрагивали и ходили ходуном влажные, потные бока.
