Тревор со стуком поставил чашку на стол, взял скальпель и устремил взгляд своих голубых глаз на лицо старика.
— Где вы хотите, чтобы я сделал надрез на этот раз, Дональд? Может быть, перерезать вам глотку?
Когда я с изумлением воззрилась на него, он лишь усмехнулся и пожал плечами.
— Ладно, старый нытик, подставляй голову, я постараюсь сделать операцию как Можно безболезненнее для тебя.
— Не надо ли согреть для вас чашку? спросила я Тревора.
Ответом мне был отрывистый кивок, и я принялась нагревать маленькую стеклянную мензурку над огнем, пока она не раскалилась так, что стала жечь мне пальцы. Я видела, как незадачливый старый джентльмен склонил голову почти до колен и закрыл глаза, в то время, как Тревор стоял возле него со сверкающим острым скальпелем.
— Готовы, мистер Дикс? — спросил Тревор.
— Да, — пробормотал старик.
— Готова чашка? — крикнул он мне.
— Да, — ответила я.
— Тогда приступим.
Молниеносным движением он сделал надрез на лбу мистера Дикса. Я поспешно подала нагретую чашку, и та тотчас же плотно пристала ко лбу мистера Дикса. Вакуум, образовавшийся в чашке, заставил кровь из надреза брызнуть мощной струей.
Тревор равнодушно смотрел на старика, не пытаясь даже подбодрить своего побледневшего и дрожащего пациента. Обняв мистера Дикса за вздрагивающие плечи, я пыталась успокоить его.
— Ну-ну, сэр. Это, несомненно, вам поможет. Главное, не теряйте веры.
— Из-за этой веры во мне почти не осталось крови, — сказал он.
— Потерпите немного, скоро все кончится. Он произнес с благодарностью:
— Вы добрая девочка.
— Нет, сэр, вы заблуждаетесь.
— Вы нежная и сострадательная…
— Тише, тише.
Я улыбнулась и погладила его по плечу.
— Вы сейчас чувствуете себя неважно и склонны к сентиментальности.
— Вы по-настоящему славная девочка, — упрямо повторял мистер Дикс.
— Сэр, кажется, вам стало лучше? Краска уже возвращается на ваши щеки.
— У вас есть муж, девочка? Мои глаза округлились.
— Видите ли, у меня есть взрослый сын, и ему уже пора жениться…
— Я не собираюсь замуж, мистер Дикс, но, если бы и собиралась, думаю, ваш сын слишком хорош для меня.
Он хлопнул в ладоши.
— Она еще и скромница! Док, где вы ее нашли?
Забыв о том, что к его лбу все еще прижата целительная чашка, он обратил свой лихорадочно блестящий взгляд на врача, который с непроницаемым лицом стоял рядом.
— Она принадлежит моему брату, — сказал Тревор, и я заметила, как его губы скривились в усмешке. — Согласен с вами, мистер Дикс. Мисс Рашдон настоящая филантропка. Она милая, добрая и вдобавок хорошенькая.
Я не привыкла к комплиментам и покраснела.
Заметив мое смущение, Тревор тотчас же переключил внимание на своего пациента, а я поспешила к двери, задержавшись только для того, чтобы попрощаться со старым джентльменом.
В кухне я застала Матильду, которая приветствовала меня самым сердечным образом и усадила за стол, а потом поставила передо мной миску, в которой испускала пар овсяная каша, щедро политая маслом и патокой. Кроме того, мне предложили тост счерничным джемом и кофе.
На кухне суетились служанки, готовя для своих господ более плотный завтрак. На огне шипела ветчина, источая дразнящий аромат, румяной корочкой покрывались кексы в печи. В белом фарфоровом чайнике с изображениями купидонов и гирлянд цветов был заварен крепкий китайский чай, столь высоко ценимый Адриенной.
В этот момент в кухонную дверь со двора вошла Полли, придерживая передник, полный свежих яиц. В комнату вместе с нею ворвался ветер, принесший сухие листья и снежные хлопья. Снег только что начал падать с тяжело нависшего над землей неба.
— Ой, — сказала она, — чертовски холодно! К вечеру все засыплет снегом.
Матильда вскочила, чтобы заварить чай. Она хлопотала вокруг чайника, размахивая руками, как наседка, старающаяся защитить своих цыплят.
— Закрой эту чертову дверь, — рассердилась она. — Ты ведь знаешь, как строга миледи насчет чая. Не дай Бог, остынет!
— Она становится такой же странной, как ее братец, — пробурчала одна из служанок.
Скоро мне предстояло узнать, что имя сказавшей это молодой женщины было Кейт.
— Прошу прощения, — заговорила я, не поднимая головы от своей тарелки.
Суета и шушуканье вокруг меня прекратились. Убедившись, что они меня слушают, я продолжила:
— Не думаю, что вам следует судачить о лорде Уалхэме и его сестре. Они ведь платят вам за работу, верно?
Служанки уставились на меня с разинутыми ртами. Неодобрительно обведя их взглядом и продолжая размешивать сливки в своей тарелке с овсянкой, я твердо заключила:
— Они заслуживают вашей преданности. Если бы не они, вы, вне всякого сомнения, занимались бы гораздо более неприятным и тяжелым трудом.
Матильда смущенно откашлялась и приняла мою сторону:
— Она права, дамы. Я говорила вам…
— Да бросьте, — вступила в разговор Полли.
Выложив принесенные яйца в корзинку, она уставилась на Матильду и скривила рот так, что стала похожа на синицу.
— Лорд Уиндхэм тронутый. Если бы вы спросили меня, я сказала бы даже, что не нахожу в нем ничего человеческого. Если вспомнить о том, что он натворил, его бы следовало запереть до конца дней в сумасшедший дом. Бьюсь об заклад, что, если бы такое сделали вы или я, нас уже давным-давно связали бы по рукам и ногам и туда засадили.
Она закончила свою речь выразительной гримасой.
Рассерженная этим выступлением, Матильда возразила:
— Ни у кого нет доказательств, так что лучше помолчи, наглая девка! Нет никаких доказательств того, что его светлость замешан в смерти своей жены.
— Но ведь он был там тогда или нет?
— Ну и что?
Я переводила взгляд с одной женщины на другую, смущенная и обескураженная их препирательством. Они разговаривали на повышенных тонах, и я не сомневалась, что скоро их спор долетит до ушей хозяев. Я посмотрела на Кейт, когда та тоже вмешалась в перепалку.
— Ну, знаете, было самое время покончить с нею. Леди Джейн была недостойна своего высокого положения. И она просто разбила сердце мисс Адриенны, когда выжила ту из ее собственных покоев и заставила жить чуть ли не на подаяние. Кроме того, она и не скрывала своих шашней с джентльменами, хоть и встречалась с ними тайком. Я собственными ушами слышала, как его светлость обвинял ее в изменах, и она не отрицала этого. Леди Джейн в ответ на это бросала ему в лицо упреки, да еще кричала об этом во всю глотку. Говорила, что он не имеет права укорять ее после того, как сам это сделал.
Матильда вспыхнула и сказала с сердцем:
