— Я задал тебе вопрос, — сказал Николас, — так что будь добра отвечать. — Откинувшись на спинку стула, он внимательно посмотрел на сестру, потом понимающе улыбнулся. — Ах да, ты же не разговариваешь со мной после вчерашнего. Но я ведь уже извинился. Тебе этого недостаточно?
Адриенна продолжала пить маленькими глотками чай, не обращая на него внимания.
Николас посмотрел на меня, и я заметила, как губы его сжались.
— Очень хорошо, — внезапно сказал он. — Если ты не находишь слов, чтобы ответить мне.
— Как ты, наверное, помнишь, — спокойно заговорила Адриенна, не давая ему высказать уже готовый сорваться с его уст ультиматум, — ты всех компаньонок отсылал из этого дома и они покидали его в слезах, не выдержав и недели.
Николас побледнел.
— Ты пугал молодых женщин своими выдумками о призраках. И я удивляюсь, что у нас в доме осталась хоть какая-то прислуга.
Его взгляд снова обратился ко мне. И столь же быстро Николас отвел глаза.
— Экая глупость, — сказала Адриенна, и чашка ее звякнула, ударившись о блюдце.
Отодвинув тарелку с едой, Николас сказал:
— Я бы не отказался выпить.
— Я тоже, — присоединился к брату Тревор.
Закрыв книгу, он отложил ее в сторону и отправился за шерри для них обоих. Извинившись, я поспешила покинуть комнату.
Остальную часть утра я провела, собираясь в Бэк-Холл. Я прекрасно представляла себе это местечко. По сравнению с Уолтхэмстоу он был маленьким, но его сады содержались в безукоризненном порядке, и цветы там сменяли друг друга в зависимости от сезона. Я часто мечтала о визите туда.
В час дня меня вызвали к Адриенне. Входная дверь была открыта настежь, и у порога нас ожидал экипаж, сверкающий черными лакированными дверцами, украшенными гербами Уиндхэмов. Меня охватил какой-то странный восторг. Нервозность, не покидавшая меня все утро, прошла.
— Ариэль?
При звуке голоса милорда я остановилась и медленно повернулась к нему.
Он стоял в глубине сумрачного холла, и сам одетый во все черное, был похож на тень.
— Куда вы собрались? — спросил он.
Я шагнула вперед, чтобы лучше его видеть. Николас держался прямо, но лицо его показалось мне смущенным и даже отчаянным, как у ребенка, узнавшего, что его последний друг покинул его без всяких объяснений. Натягивая на голову капюшон плаща, я ответила:
— Милорд, вы сами разрешили мне сопровождать вашу сестру в Бэк-Холл не далее как сегодня утром за завтраком.
— Разве? — послышался его спокойный голос.
— Да, милорд. За завтраком. Неужели вы забыли?
Его молчание означало, что Николас вспомнил, но он продолжал стоять неподвижно, молча глядя на меня. Я отвернулась и направилась к ожидавшему экипажу, моля Бога, чтобы Ник не окликнул меня и не заставил вернуться. Я не могла видеть его таким.
С облегчением опустившись на кожаное сиденье экипажа, я прикрыла глаза, мгновенно позабыв о присутствии леди Адриенны.
— Ему становится все хуже, — сказала она тихо.
Я отодвинула бархатную занавеску цвета бургундского вина с окна кареты и принялась смотреть в окно, не желая поддерживать разговор со своей спутницей.
Мы миновали общественный выгон сначала в Присдейле, потом в Пайкадоу. Свернув с дороги на Райке, мы оставили позади деревенские лавки, расположенные на ее окраине, и продолжали свой путь дальше.
Наконец мы добрались до Малхэм-Ист, деревенских усадеб и обширных пастбищ. Я угадала, когда будет поворот на Хоторн-лейн. Глядя на покатые холмы вересковых пустошей, сейчас покрытые побуревшей жухлой травой, я вся отдалась воспоминаниям, счастливым и печальным. Будучи детьми, мы с Джеромом часто резвились на этих пастбищах. И в этот момент я горько пожалела об утрате своего друга.
Услышав вздох Адриенны, я очнулась от своих мыслей.
— Я хочу извиниться за свое вчерашнее поведение, — сказала Адриенна. Она спрятала руки в меховую муфту и поглядывала на меня из-под полей шляпы. — Вы очень добрая, Ариэль.
Я застенчиво ответила улыбкой на ее улыбку.
— Мне хотелось бы как-нибудь отблагодарить вас за доброту.
— В этом нет необходимости, — ответила я.
— Вы должны понять, что я почувствовала…
— Я понимаю, — заверила я ее. Некоторое время мы ехали в молчании, потом она продолжила:
— Мне кажется, вы должны знать. Сегодня утром мы с Тревором решили отправить Николаса в больницу Сент-Мэри.
Я отвела взгляд, внезапно охваченная паникой.
— Это ужасно… — прошептала я.
— Вы считаете нас жестокими?
— Он не безумен, возможно, кое-чего не помнит…
— Провалы в памяти только незначительная часть его недуга, Ариэль. Временами он впадает в меланхолию, в черную депрессию, и я начинаю опасаться не только за нашу безопасность, но и за его собственную. И следует еще подумать о ребенке.
Потрясенная такой несправедливостью, я повернулась к ней:
— Вы думаете, он способен нанести вред Кевину?
Сердце мое отчаянно забилось. Ее молчание было для меня невыносимо.
— Неужели, — не выдержала я, — у вас есть причины считать, что он может быть опасен для ребенка?
— Нет.
Прикрыв глаза, Адриенна откинула голову на подушку.
— Он любит мальчика больше жизни. Нет, он никогда не обидит его.
— И все же вы готовы разлучить их, отослать его прочь. Разве это не будет означать смертного приговора для вашего брата?
— Да. Это окончательно добьет его, — неожиданно согласилась она.
— А вы подумали о ребенке? Что случится с Кевином без отца? Вы доверите его заботам Би, которая питает к нему неприязнь? Он зачахнет и умрет без любви.
Адриенна смотрела на меня: глаза ее были печальны, а красивое лицо побледнело от холода.
— Я люблю своего племянника.
— Но вы ему не отец и не мать.
— Он никогда не знал своей матери, поэтому это не так уж важно. Кроме того… — Она глубоко вздохнула. — Кроме того, я часто думаю, что ребенок имеет непосредственное отношение к болезни брата. Видите ли, Ник виноват в смерти его матери, и это сводит моего брата с ума. Я в этом уверена.
Я заставила себя отвернуться и смотреть в окно.
Экипаж остановился, и мне не потребовалось отвечать. Мы прибыли в Бэк-Холл.
Мы вернулись в Уолтхэмстоу, сразу как стемнело. Расставшись с Адриенной, я оставалась у себя в комнате, пока не убедилась, что миледи вернулась в свои покои. И тогда я пустилась в путешествие по Малхэму.
Дневные краски померкли к тому времени, когда я приблизилась к крошечной деревушке. Несмотря на темноту, я все еще могла различить дальнюю колокольню деревенской церкви и продолговатое строение старого Малхэм-Холла с его внушительными каменными стенами. К вечеру снег пошел сильнее, вокруг меня ветер закручивал его вихрем, хлестал по лицу. Я дрожала не столько от холода, сколько от страха. Страх просачивался в мое тело, леденил меня, проникая до мозга костей, сжимал мое сердце, лишал разума. Может быть, было ошибкой мое возвращение сюда, может быть, мне не следовало встречаться с человеком, отправившим меня в Менстон два года назад.
