Марина Фиорато - Венецианский контракт

– Не пугайте их своими мудреными падуанскими теориями. Это люди простые – не такие образованные, как мы с вами, – произнес врач и исчез, словно волшебник, в облаке дыма.

Первое, что сделал Аннибал, когда повернул за угол на улицу Сан-Канциан, – швырнул мерзкие жабьи шкурки в первый попавшийся липовый гроб.

К тому времени, как он подошел к Кампо Санта-Мария-Нова к концу дня, ему стало ясно, что чума одолела его.

Аннибал не ожидал, что бой будет таким неравным; он боролся не только с болезнью, но и со всем остальным. Он боролся с человеческими чувствами – матери отказывались покидать своих зараженных сыновей, жены не желали оставлять мужей – и болезнь быстро распространялась. Он боролся с врачебными традициями: Consiglio della Sanita (Совет по здравоохранению) разделял мнения Валнетти и настаивал на использовании тех же средств, что и во время предыдущей вспышки чумы в 1464 году. Но хуже всего то, что ему пришлось бороться с самим городом.

Венецианские дворцы кишели слугами, которые ходили повсюду, разнося миазмы через своё дыхание и одежду по рынкам, модисткам и портным, а в бедных домах люди ютились в тесных задымленных комнатах, дыша одним отравленным воздухом.

Даже те, кому пришлось ставить кресты на дверях домов инфицированных, невольно переносили заразу из дома в дом на своих кисточках и одежде. Кошки и бездомные собаки, которых, по правде говоря, тоже следовало изолировать, свободно бродили, где хотели; в богатых домах избалованные собачки переносили заразу с одних любящих рук на другие, а бездомные животные забредали в бедные дворы, где рылись в мусоре в поиске пропитания, и проникали в дома больных людей, хозяевам которых было не до них. Не было даже крысоловов, чтобы уничтожить этих гнусных тварей.

Хуже того: нищие выкрадывали трупы из инфицированных домов и садились с ними на улицах, прося милостыню, как бы для своих родственников, чтобы облегчить их страдания. Аннибал заметил: чем моложе труп, тем больше выручка.

Было еще кое-что: Аннибал обнаружил, что даже несмолкающие колокола не приносят пользы – в полдень Совет по здравоохранению издал указ о том, что колокол должен возвещать о чуме с утра до вечера. Непрекращающийся колокольный звон из Мираколи и Сан-Канциан терзали нервы больным, внушали страх здоровым и раздражали врачей. Аннибал вел себя как никогда грубо и резко с больными; это был его единственный ответ на мольбы и стенания их близких, столкнувшихся с непостижимой утратой. Не в состоянии помочь им, он злился на себя и тем паче на них.

Аннибал стал работать быстрее, отказываясь признавать, как этот день повлиял на него. В Падуе он действительно однажды видел мертворожденного младенца и не проронил ни слезинки; но сегодня даже его сердце дрогнуло, не говоря уже о гордости. Все его знания, начиная с основ Галена и четырех типов темперамента, которые он проходил на первом году обучения, и заканчивая хирургическим искусством на последнем году, оказались совершенно бесполезными.

Уже в сумерках он вновь встретился с Валнетти. Аннибал медленно шел к нему через кампо, с трудом передвигая отяжелевшие ноги, словно они были обуты в железные рыцарские сапоги со шпорами. Старший врач, однако, хоть и был вдвое старше него, щеголял легкой походкой и находился в превосходном расположении духа.

– Тяжелый день, понимаю, – сказал он, прежде чем Аннибал заговорил. – Но завтра будет лучше: мои аптекари работали не покладая рук. – Валнетти заговорщически стукнул по своему клюву рукой в перчатке, а затем взмахнул плащом и хвастливо показал, что скрывалось за ним.

За спиной у него оказалась небольшая красная деревянная тележка на четырех колесах, на которой была намалевана фигура врача. В тележке страшно дребезжали крошечные стеклянные бутылочки. Аннибал взял одну и поднес к свету. Зеленый осадок прилип к стенкам склянки, когда он встряхнул её.

– Что это?

– «Уксус четырех разбойников», – гордо ответил доктор. – Его ещё называют «Марсельским уксусом». Мой собственный рецепт. Я немного изменил состав в соответствии со своими исследованиями. Меня удивляет, что вы не слышали о нем. Его использовали испокон веку в борьбе с Черной Смертью. Чему нынче учат в Падуе? В моё время в Салерно мы узнали о нем уже на первой лекции. – Он вздохнул, недовольный тем, что приходится всё объяснять, и начал нараспев рассказывать легенду. – Четырех разбойников из Марселя осудили за то, что они вламывались к больным, душили их в постели, а затем грабили. За это их приговорили к сожжению, но судьи удивились, почему разбойники сами не заразились. Эти негодяи признали, что чума действительно их не коснулась, и раскрыли свое тайное противоядие: уксус, который и получил соответствующее название. Суд потребовал от них раскрыть состав противоядия, обещая за это избавить их от сожжения.

– Что же с ними стало? – поинтересовался Аннибал.

– Их повесили, – произнес вскользь Валнетти, – но речь не об этом.

– Нет, конечно, – Аннибал был заинтригован. – Так какой же состав?

– Достаньте свои таблицы, – сказал Валнетти с важностью. – Это лучше записать. При иных обстоятельствах я не стал бы делиться такими знаниями с другим практиком, но если мы хотим сократить уровень смертности в этом сестиери и обогнать других врачей, то придется работать вместе, правда? – Он подошел к Аннибалу и достал пачку бумаг из рукава, затем, разделив её примерно поровну, отдал тому половину. – Таблица смертности. Бумажная работа, к сожалению. Нужно вписывать каждую душу, которую мы потеряли, даже бедную, – шмыгнул он носом. – Не считая вознаграждения от дожа и говоря строго между нами, я поспорил с другими пятью врачами на бочку гасконского вина, что в Сан-Марко мы потеряем меньше людей, чем в остальных районах. А теперь – слушайте.

Аннибал почтительно отложил таблицы и достал записную книжку с карандашом из рукава, хотя считал, что мало чему может научиться у своего начальника. Кроме того, Валнетти, казалось, совсем не заботился о своих пациентах, но разве Аннибал, любивший мериться силой с самой Смертью, разве он лучше? Смущенный, он начал записывать компоненты, которые перечислял Валнетти, загибая пальцы в черных перчатках:

– Розмарин и шалфей, рута, мята, лаванда, аир, мускат. Чеснок, корица и гвоздика, конечно; Святая Троица в лечении большинства болезней. Белый уксус, камфара. И, конечно, самые эффективные (и дорогие) ингредиенты – горькая и понтийская полынь.

– Artemisia absinthum и artemisia pontica, – вставил Аннибал, уязвленный пренебрежительным суждением начальника об его образовании.

– Опускаете травы в уксус на десять дней, – продолжил Валнетти, словно его не перебивали, – затем пропускаете через льняной рукав. Записываете?