Казалось, он совсем не сердится. Голос вновь стал ироничным. Конечно, это не могло не радовать Дианту, но она была вынуждена признаться себе, что… разочарована. Неужели она настолько ему безразлична?
— Но ведь тебя никогда нет рядом… — пробормотала она.
— По-твоему, я уделяю тебе мало внимания? Мне казалось, что ты прекрасно справляешься и без меня. Наверное, все же не так хорошо, как мы оба думали. Бедный юноша! Настоящая светская львица никогда бы не допустила подобной ошибки. Как ему взбрело в голову, что ты можешь влюбиться?
— Потому что он верит лишь в то, во что хочет верить.
— Обычное заблуждение всех влюбленных, — в раздумье сказал Рекс. — Ты не знаешь, что это такое, но поверь, это так.
Дианту озадачил взволнованный тон мужа. Таким она никогда его еще не видела. Но прежде чем она смогла ответить, он снова заговорил:
— Лучше расскажи мне, как все случилось. Где вы познакомились? Я его совсем не знаю.
— Мне его представили… — Дианта остановилась, осознав, что рассказ дается ей нелегко.
— Где? — продолжил свой допрос неумолимый супруг.
— На одном рауте… — уклончиво ответила она.
— Куда тебе совсем не следовало идти. Не скрывай от меня ничего.
— Это было на ярмарке Бартоломью, — наконец призналась Дианта. — Я была там один только раз. Тетушка Глория никогда бы не разрешила мне туда поехать, но кузен Берти рассказывал так много интересного, и мне так хотелось посмотреть на танцующий скелет…
— И ты видела скелет? — спросил он.
— Да, и не только. Мы еще ходили в балаган на спектакль «Великие муки Марии Эдли». Лорд Саймон тоже был там. Нас представили друг другу.
— А потом?
— Следующим вечером он подошел ко мне на балу в Олмаке и напомнил, что мы встречались.
— Что говорит о том, что лорда Саймона дурно воспитывали. Истинный джентльмен никогда бы не напомнил даме, что встречал ее в подобном месте.
— Я не думаю, что это было благоразумно с его стороны, Рекс.
— Но ведь ты прекрасно знаешь, как следовало поступить! Ты должна была смерить его уничтожающим взглядом и сказать, что он ошибся.
Дианта попробовала изобразить, как бы это было:
— Видели меня, милорд? На ярмарке? Должно быть, вы ошиблись, — холодно произнесла она и поджала красивые губки.
— Не следует говорить «Вы ошиблись», — поправил ее Рекс. — Нужно сказать: «Это просто возмутительно!» Всегда нужно чувствовать себя оскорбленной, если тебе говорят правду.
— Это просто возмутительно! — повторила Дианта высокомерным тоном, чем заслужила одобрение супруга.
— Превосходно!
— Но он бы мне ни за что не поверил.
— Это не имеет значения. Он бы понял, что преступил границы дозволенного.
— О боже! Лорд Саймон казался таким приятным молодым человеком! Однажды я даже танцевала с ним. Потом он стал присылать мне всякие безделушки…
— Которые тебе следовало немедленно возвращать. Уверен, их вынесли вместе с мусором, как и многие другие.
— Да, — чистосердечно призналась Дианта. — Я всегда путаю карточки, поэтому не знаю, кто и что мне присылал. Поэтому, когда приносят новые, я просто мило улыбаюсь и благодарю за подарок.
Рекс скривил губы.
— Бессердечная маленькая кокетка! — дружелюбно заметил он. — Несчастные думают, что доставили тебе удовольствие, а ты даже не можешь отличить один подарок от другого. Ты всего лишь потешалась над чувствами юноши, и это погубило его.
— Я так не думаю.
— А я уверен. Твоя обворожительная улыбка может свести с ума любого мужчину.
— Ничего подобного! Я просто улыбаюсь, и все.
Рекс тяжело вздохнул.
— Но это правда, — пробормотал он.
— Что именно?
— Ничего. Продолжай.
— Мне больше нечего рассказывать. Где бы я ни появлялась, он всегда оказывался рядом. Я танцевала с ним, предупреждала, что не следует питать пустых надежд…
— Но говорила это с улыбкой на устах…
— Может быть. Однажды я сказала, что люблю белые розы. Сегодня вечером он прислал мне букет из своей оранжереи. Они были прелестны, и я украсила ими платье.
— А он, конечно же, счел, что это — знак, свидетельствующий о твоей благосклонности. Тебе следовало вернуть их с запиской: «Я предпочитаю орхидеи».
— В его оранжерее есть и орхидеи.
— Ну, тогда тюльпаны, люпины — все что угодно, лишь бы он не смог их найти. У тебя есть множество уловок, которые помогают мучить мужчин, моя прелестная чаровница. Итак, он воспринял это как сигнал и явился вечером в наш дом…
— А потом я услышала, как он поднимается по лестнице. Он просто ворвался в спальню. Я пыталась прогнать его, но он меня не послушал.
— Наверное, ты выбрала неправильный тон.
— Я пыталась превратить все в шутку.
— Бесполезно. Для влюбленного его чувства — не забава. Ты должна была принять драматичную позу и с пафосом произнести: «Ах, уходите немедленно, или я позову слуг!»
Дианта встала с кровати и, указав рукой на дверь, с пафосом произнесла:
— Ах, уходите немедленно, или я позову слуг!
Вместо ответа Рекс бросился к жене и, прежде чем она смогла опомниться, одним движением сорвал с нее пеньюар. Нежная ткань разлетелась по швам. Руки мужа прикоснулись к ее обнаженной коже.
— Рекс, — задыхалась она, — ты же сказал, что…
— Я сказал, что это заставит уйти его, но никак не меня.
Его губы коснулись губ Дианты. Он резким движением прижал ее к себе. Он уже не был нежным любовником, каким она знала его до сих пор. Страстные поцелуи покрывали ее лицо.
Неожиданно он повернулся, и Дианта почувствовала, что он подхватил ее на руки.
— Я не юнец, которого ты можешь мучить до бесконечности. Я твой муж, и пришло время напомнить тебе об этом.
В два шага оказавшись возле кровати, он уложил Дианту на простыни и стал срывать с себя одежду. Диантой неожиданно овладело беспокойство. Она не боялась Рекса, нет. Но все происходило слишком быстро. Она подняла руки, чтобы остановить его, но он тотчас обнял ее и стал ласкать ее плечи и грудь. Удовольствие переполнило Дианту. Ее нежные ноготки впились в его массивные плечи.
Язык Рекса сводил ее с ума, он дразнил и мучил ее. Диантой вновь овладело желание, с которым она уже не могла справиться. Она попыталась заговорить, хотела все объяснить… Но, казалось, слова ничуть не интересовали его, или он просто их не слышал. Рекс осыпал поцелуями ее плечи и грудь. Перехватив взгляд мужа, Дианта увидела в его глазах до сих пор не известное ей чувство. Он был во власти желания, и ей ничего не оставалось, кроме как отдаться страсти вместе с ним.
