Подчинившись грубому приказу, она убежала. Не оглядывайся! Только не оглядывайся!
Всего лишь один взгляд на её лицо, и он бы догадался, какое сильное желание зажгли в ней его слова.
Прежде чем переступить через порог, Фэллон приостановилась и попыталась взять себя в руки. Она ругала себя. Она глупая женщина, павшая перед обаянием жестокого герцога, желала стать той женщиной, что может спасти его. Бред. Особенно если учесть, что она сама нуждалась в спасении, как никто другой.
Звук бьющегося стекла заставил Фэллон подскочить в постели. Затасканный томик Мэри Шелли «Современный Прометей», позаимствованный из библиотеки, свалился на пол. Она всегда хотела прочитать его, но мастер Броклхерст считал романы хламом и в школе никогда не позволял их читать. Кусая губы, девушка уставилась на дверь, отделявшую её комнату от комнаты герцога.
Было поздно, но в свое время Фэллон всегда возвращалась домой ещё позже. Иногда не приходила до самого утра. Учитывая жанр той книги, что она только что читала, её пульс и так колотился слишком быстро. Шум из соседней комнаты заставлял мурашки бегать по коже, а сердце биться о грудную клетку ещё сильнее.
Решив удостовериться, всё ли в порядке с хозяином – наверное, любой камердинер так и поступил бы на её месте – Фэллон вскочила на ноги. Она подняла книгу с пола, отметила страницу, которую читала, и положила роман на маленький ночной столик.
Будучи всё ещё одетой в брюки и батистовую рубашку, она схватила из шкафа парик. Стоя у зеркала, она стала его надевать так, чтобы не было видно ни одной золотисто–красноватой пряди. Последним рывком натянув парик, Фэллон отвернулась и надела пиджак. Удовлетворённая своим внешним видом, она постучала в соседнюю дверь. Никакого ответа. Тишина. Надавив на ручку, она вошла в тёмную комнату. Её взгляд сразу уловил движение у окна.
Плечи лорда Ханта, свободные от пиджака, подёргивались, в то время как он целовал распростёртую под ним на кушетке хихикающую девушку. Небрежно скинутый пиджак валялся на полу у его ног. Лорд запустил обе руки в волосы девушки, удерживая её голову для глубокого поцелуя. Было видно, как сплелись их языки.
С горящим от стыда лицом Фэллон быстро отвела взгляд и попыталась найти Дамона. Её живот сжался при мысли, что он занят тем же самым. Ради всего святого, она же его камердинер! Почему же она никак не может поверить, что он на самом деле жесток? Почему же она чувствует такое разочарование, если это так? Как будто у неё были какие–то права на него? Или она надеялась их получить?
Её словно ушатом ледяной воды окатили, когда она поняла, что за ощущение испытывала. Глубокое, сжигающее всё изнутри чувство не было досадой, а представляло собой целый набор эмоций. Ревность. Фэллон ревновала герцога к любой женщине, согревавшей его постель. К любой женщине, которая могла пальцами и губами дотрагиваться до его порочной татуировки. Любоваться этой ужасающей красотой на его груди.
И тут она ясно увидела герцога, лежащего на кровати. Вокруг него ползала женщина. Фэллон почувствовала некоторое удовлетворение от того, что он всё–таки не был в сознании. Хмурое выражение застыло на лице женщины, пока она пыталась его разбудить. Она схватила его лицо, пальцами стискивая щёки, и трясла, пытаясь его разбудить. Дамон застонал и откатился от неё в другую сторону. Тёмная ярость клокотала в груди Фэллон. Ей захотелось перепрыгнуть через всю комнату и отбросить эту женщину от него. Откашлявшись, она подождала, пока находившиеся в комнате заметят её.
— Давай же, — промурлыкала женщина, засовывая руку ему в бриджи. – Я приехала сюда, чтобы немного порезвиться. Просыпайся.
— Любезные! – крикнула Фэллон, потому как больше не могла молчать и захлопала в ладоши так яростно, что их защипало от боли. – Уже поздно!
Лорд Хант недовольно посмотрел на неё:
— Тогда иди и спи!
Женщина на кровати несколько приободрилась. Она на четвереньках пересекла кровать, её груди почти выпрыгивали из выреза платья, а один тёмный сосок был уже выставлен на обозрение. – А ты симпатичный! Держу пари, ты не откажешь мне!
— Смотрите, Этан! – девушка в руках лорда опять захихикала. – Кажется, Дженни хочет поразвлечься с дворецким!
— Камердинером, — машинально поправила Фэллон. Удивительно, она не возмутилась пошлой шутке. И скривила губы, приняв её. Несомненно, это следствие жизни под одной крышей с Дамоном.
— Легко тебе говорить, Дотти. У тебя есть с кем позабавиться, – Дженни надула алые губки. Уставившись на Фэллон, она провела пальчиком вокруг возбуждённого соска. – Ты выглядишь крепким парнем.
Презрительно посмотрев на неё, Фэллон сказала ледяным тоном:
— Его светлости необходим отдых, — она обвела всех в комнате взглядом, способным заморозить. Этот взгляд мастер Броклхерст использовал, чтобы заставить учениц Пенвича застыть на месте и превратить их кровь в лёд. – Придёте к нему завтра, — она мельком взглянула на Дамона. Тот даже не пошевелился, – когда его светлость будет в состоянии принимать посетителей, – чего она искренне не желала. Она могла бы вытащить женщину из спальни за волосы и покончить с этим.
— Ты выгоняешь нас, мальчишка?!
Фэллон смело встретила взгляд лорда Ханта, намереваясь стоять на своём.
— Да, — она гордо подняла подбородок. — Выгоняю.
Он посмотрел назад. Наверное, его ещё ни разу не выставлял за дверь камердинер. Она задержала дыхание, не зная, что делать, если лорд откажется уходить. Он был крупнее. И, в первую очередь, он был мужчиной. Мужчиной с высоким положением и властью. Он мог бы испортить ей жизнь. Особенно теперь. Когда его светлость был без сознания. Виконт, если бы пожелал, мог бы наказать её за дерзость. В течение некоторого времени он смотрел на кровать, разглядывая своего бесчувственного друга. Вздохнув, он поднялся на ноги и взял пиджак с пола.
— Пошли, девочки. Мы разместимся где–нибудь в другом месте. Моя постель почти такая же широкая, как у Дамона. В ней хватит места вам обеим.
Дотти встала, одёргивая платье. Дженни присоединилась к ним. Лорд обнял их обеими руками за талии.
— Передай Дамону, что я приду к нему завтра, – темнота сверкнула в его предупреждающем взгляде. Он больше не станет терпеть её вмешательства. – Несомненно, он будет готов к развлечениям.
Она натянуто улыбнулась, зная, как сильно действует ему на нервы. Она не имела никакого права относиться к герцогу как к своей собственности. Она – камердинер, слуга, и не важно, что он относится к ней как к равной. Как к личности, в отличие от её предыдущих работодателей. Фактически, он интересовался её мнением и не любил осуждений с её стороны.
