Пульсирующее доказательство его мужественности упиралось в то место, где соединялись её бёдра, посылая сладкую боль. Там же покоилась его рука, словно пыталась оставить свой след, который навсегда врежется в её память. Это она знала точно. Вскоре после долгих поисков недорогого и безопасного места, Фэллон поселится в доме, который будет принадлежать ей и только ей. Но она всегда будет помнить его руки. Его прикосновения. Помнить его.
Волшебные поцелуи герцога лишали рассудка. Он творил чудеса своим языком, погрузив его в бездну ее рта глубоко и чувственно. Он как будто пил живительный нектар и никак не мог утолить жажду. Не удивительно, что женщины бросались к его ногам. Мужчина, чьи поцелуи были такими – по меньшей мере, опьяняющими – представлял угрозу для всего женского населения. Когда её целуют вот так, женщина чувствует себя особенной, любимой.
Её рука накрыла его щетинистую щёку, лихорадочно цепляясь за него, когда уже не понимала, где его губы, а где ее. Его небритый подбородок царапал нежную кожу её ладони. Герцог приподнял её выше, и широкая рука, лаская, скользнула в разрез между ягодицами ещё дальше, сильно надавив на центр её сладострастия. Фэллон задохнулась от греховного вожделения. Ни один мужчина никогда не дотрагивался до неё так порочно. Так жестоко. Она заставила бы страдать любого другого мужчину, попытайся он.
Через ткань брюк его пальцы безошибочно нашли её расселину, прошлись по ней вверх и вниз, легко надавливая, сильнее и сильнее с каждым разом. Внизу живота разгорался огонь. Фэллон раздвинула ноги шире, давая больше свободы его руке. Дыхание становилось резче, она с шумом выдыхала, по мере того как его сильные пальцы ласкали её, даря жгучее наслаждение. Медленно, затем быстро. Жестко, затем нежно.
Она запустила руки в волосы герцога и жалобно застонала. Напряжение всё нарастало, становилось всё туже, как пружина, готовая распрямиться. Влага сочилась между её ног. Фэллон затрепетала и вскрикнула в его рот. Затем он прервал их поцелуй, нашёптывая нежные слова, пока его губы прокладывали влажную дорожку вдоль горла. Она подняла голову, позволяя герцогу добраться до каждого уголка на её шее, и вдруг почувствовала, как парик съезжает в сторону. Подняв одну руку в попытке удержать его на месте, она вскрикнула, как только зубы Дамона впились в пульсирующую жилку там, где шея соединялась с ключицей. Это было безумием!
И всё же она не могла пошевелиться, не могла отодвинуться от него, не могла перестать изучать его тело как женщина. Не остановилась бы она, даже если бы герцог был в своём уме. Он укусил её за место у основания шеи, затем языком зализал место укуса, омывая нежную плоть. Фэллон часто моргала и задыхалась, как будто только что вынырнула из глубокого бассейна с водой. Он таким внезапным рывком перевернул её на спину, что у неё закружилась голова. Она первый раз почувствовала себя маленькой, женственной и хрупкой, когда Дамон склонился над ней и расположил своё тело между её разведёнными ногами. Затуманенный взгляд Фэллон бродил по мерцающим теням потолка, не видя ничего, пока его рука не сомкнулась на её груди. Она стонала и вздрагивала под его ласками, как от ударов током, в то время как её рука зарылась в его волосы, перебирая тёмные, шелковистые на ощупь пряди. Она не могла остановиться, и не важно, сколько голосов в её голове обзывали её дурой.
Дамон расстегнул её пиджак и стянул его с её плеч, как если бы каждая женщина, отведавшая его ласк, носила мужскую одежду. Должно быть, бренди окончательно лишил его рассудка. Сильным рывком он вытащил рубашку из её брюк. Его пальцы осторожно погладили мягкий живот, рёбра, поднимаясь всё выше.
Что ты творишь? Он же твой работодатель! Он даже не в курсе, что это ты. Он думает, что под ним одна из его шлюх!
Фэллон застонала. Её плоть горела огнём в тех местах, которых он касался, пробуждая в ней страстное желание, какого она еще не знала. Когда его руки достигли той ткани, которой она стягивала грудь, она с шипением оторвала свои губы от его рта. Хватит! Она должна остановить его. Эту деталь одежды герцог точно не оставил бы незамеченной. Вытянув вперёд руки, она оттолкнула его.
— Нет! – он на мгновение застыл над ней. Она опять толкнула его. На этот раз сильнее. Он перевернулся на спину. Вспрыгнув на ноги, Фэллон уставилась на него, дрожа всем телом.
С ворчанием он откатился на свою сторону и всмотрелся в неё полуприкрытыми глазами.
— Куда ты уходишь? – нечленораздельно спросил он, вглядываясь в её сторону в тщетной попытке разглядеть девушку. – А ну–ка иди сюда, ты! – приподнявшись, Дамон попытался устоять, опираясь на локоть, и схватить её за руку. Она отскочила, оставаясь вне пределов его досягаемости. Он со стоном откатился назад и закрыл глаза. Приложив одну руку к стучащему сердцу, Фэллон наблюдала за ним. Сердце ныло так же, как и всё тело. Он покрутил головой из стороны в сторону, медленно шепча что–то непонятное. Она сделала шаг вперёд, затем другой, пытаясь разобрать его слова. Когда их смысл наконец дошёл до неё, каждое слово отозвалось болью в её сердце, всё ещё бешено бьющемся под её рукой.
— Пожалуйста, не уходи. Только не покидай меня.
Не сознавая, что делает, Фэллон забралась обратно в постель и обняла его большое тело. Он говорил как несчастный маленький мальчик. Совершенно потерянный. Она тряхнула головой. С чего это ему быть несчастным? Дамон был герцогом по крови, рождённым со всеми привилегиями. Он не знал голода. Или жгучей боли от удара хлыста по спине. Он с детства обладал богатством и властью и наказывал тех, кто ниже его по положению. Последнее звучало, конечно, не совсем правдоподобно. На самом деле, герцог относился к ней с большей бережностью и заботой, чем все предыдущие работодатели вместе взятые. Спотыкаясь, она выбежала из комнаты, уверенная, что герцог слишком пьян, чтобы пуститься за ней вслед… и чтобы понять, что он только что целовал своего камердинера. Хотелось бы надеяться, что завтра он не вспомнит вообще ничего. Закрыв за собой дверь, Фэллон пожалела, что здесь не было задвижки. С сильно бьющимся сердцем она припала к двери, с облегчением понимая, что между их комнатами есть граница, и ждала, прислушиваясь к стуку его шагов с другой стороны. Она облегчённо вздохнула, не услышав их. Фэллон дрожащими руками стащила с головы нелепый парик и запустила пальцы в свои короткие локоны. Рука скользнула вниз по щеке и остановилась на том месте на шее, где громоподобно стучал пульс… где он укусил, а затем поцеловал с таким пылом, что одно только воспоминание заставляло коленки подкашиваться. Кожа под пальцами была всё ещё влажной и тёплой. Клеймо, которое она будет всегда носить, всегда чувствовать. Даже после того, как навсегда покинет эти стены. В этот момент Фэллон точно решила, что обязана их покинуть. Как можно скорее. Пока он не узнал правду. И пока она не забыла все причины, из–за которых не может заботиться о нём, принимая во внимание тот факт, что она только что забыла.
