.
Ресторан «Тропики» на Родео-драйв был излюбленным местом имеющих отношение к кино людей, чьи имена часто упоминались на страницах газет Хедда Хорпера и Лоуэллы Парсонз. На открытую веранду и в знаменитую комнату дождей приходили Эррол Флинн с молоденькими поклонницами, Тайроне Пауэр, Роберт Тейлор, Джонни Вайсмюллер, Ида Лупино, Хеди Ламарр, Ингрид Бергман.
В ресторане было полутемно, и как Рой ни вытягивала шею, ей не удавалось выяснить — не прячутся ли в кабинах за искусственными пальмами и папоротниками знаменитости. Джошуа заказал огромные блюда хрустящих жареных креветок, свиные ребрышки с обильным количеством мяса и румаки. Рой, которая никогда не пробовала китайских блюд, с большим аппетитом набросилась на изумительно вкусные куриные потроха, завернутые в бекон.
Нолаби, Би-Джей и Алфея (которая провела вечер в семье Уэйсов) обсуждали «Веру». Их возбужденные голоса перекрывали медь оркестра, исполнявшего то «Сладкую Лейлени», то «Военную гавайскую песню».
Мэрилин молчала, гоняя кубик льда в имбирном эле. Ее недавнее оживление прошло, и она выглядела уставшей и печальной.
К их столику подошла девушка в цветастом индонезийском наряде. В руках ее был фотоаппарат.
— Не желаете ли сфотографироваться?
С мрачным видом Джошуа оторвался от третьей рюмки виски.
Однако Нолаби сказала:
— Для девушек это будет хорошая память о сегодняшнем вечере.
Все четверо сгруппировались по одну сторону стола. Рой и Алфея поярче накрасили губы, Би-Джей взбила прическу, а Мэрилин механически изобразила весьма милую улыбку.
Сверкнула вспышка, после чего девушка-фотограф справилась:
— Сколько экземпляров?
— Шесть, — ответил Джошуа. — Каждому по одному.
Когда все вернулись на свои места, Нолаби закурила и выпустила колечко дыма.
— Мэрилин, почему ты не проявляешь ни малейшего любопытства к сюрпризу?
Мэрилин взглянула на Джошуа.
— Мистер Ферно, вы говорили о каких-то своих замыслах.
— Мэрилин, вы, разумеется, знаете, кто такой Арт Гаррисон. — Не дожидаясь ответа, он продолжил: — Арт Гаррисон — основатель и великий белый вождь компании «Магнум пикчерз».
— «Магнум»! — воскликнула Би-Джей. — Это сосисочная фабрика!
— Извини меня, мисс Би-Джей-Всезнайка! Ладно, допускаю, что «Магнум» — не «Метро», не «Фокс» и даже не «Парамаунт», но она котируется наравне с «Коламбией» и много выше «Републики». Дело в том, что Арт Гаррисон — мой приятель, компаньон по покеру. На прошлой неделе я позволил ему выиграть два кона подряд, затем уговорил его сделать кинопробу.
Нолаби кашлянула, Рой ахнула, а Алфея и Би-Джей влюбленно посмотрели на Мэрилин, которая обхватила пустой бокал обеими руками.
— Не надо нервничать, — удивительно мягко сказал Джошуа. — Это все сводится к тому, что Арт отснимет несколько метров пленки с вами и посмотрит, насколько вы фотогеничны.
— Мэрилин, это как раз то, о чем ты мечтала, — сказала Нолаби. — Ты не собираешься поблагодарить мистера Ферно?
— Если судить по тому, что я видел сегодня, — добавил Джошуа, — «Магнум» будет благодарить меня.
— Нет! — прошептала Мэрилин.
— Что? — голос Нолаби пресекся от удивления.
— Я не могу.
Джошуа сказал:
— Уверен, что можете. Я никогда не видел ничего подобного. Да у вас явный талант! Вам нужен лишь агент с большой пробивной силой, который мог бы отстаивать ваши интересы. Леланд Хейуорд мне как брат…
— Я знаю, почему вы это делаете, — повысила голос Мэрилин. — Вы хотите откупиться от меня… Разве не так?
— Мэрилин! — воскликнула Нолаби. — Немедленно извинись!
Джошуа залпом допил новую рюмку. Вытерев пальцем губу, он сказал:
— Да, за мной есть долг… Чертовски большой долг.
— Вина за то, что произошло, лежит целиком на мне, мистер Ферно… Я не желаю видеть мистера Гаррисона.
— Что ты мелешь? — В волнении Нолаби опрокинула бокал. После долгих лет мечтаний, планов, тяжелой работы и лишений она наконец увидела обетованную землю, но во въезде туда ей отказали всего лишь из-за нескольких слов.
— Джошуа, вы видели ее. Скажите ей снова. Если кто-то достоин сниматься, это Мэрилин!
— Я сказала «нет», мама! — У нее заиграли желваки на скулах. — Рой, Алфея, дайте мне выйти… Дайте мне выйти!
Девушки поспешно отодвинулись, и Мэрилин бросилась к двери. За ней последовала Нолаби.
Би-Джей, прочитав рассказы Линка, успела понять, что любовь Мэрилин к ее брату отнюдь не стала прошлым.
— Ты слишком спешишь, папа. Мама права, ты одержим нетерпением. Ну почему ты не дал Мэрилин время прийти в себя?
— Моя щедрость велика и стремительна, — мрачно сказал он. — Вечер окончен, девочки. Уходим отсюда.
Поднялся ветер, за окнами «Тропиков» зашелестели пальмы. В вестибюле Нолаби энергично, но тихим голосом что-то говорила Мэрилин.
Когда появились Джошуа и девушки, Нолаби обратилась к нему:
— Мэрилин хочет кое-что сказать вам.
— Мистер Ферно, — пробормотала Мэрилин, — я сожалею, что повела себя с вами таким образом. Вы предоставляете мне замечательную возможность, и я вам очень благодарна.
— Ваш инстинкт правильно подсказал вам, что нужно отказаться. Киноиндустрия — это настоящий зверинец. Вы должны быть готовы к тому, чтобы пробиваться через все это гов… через эту грязь.
— Я буду много работать, — сказала Мэрилин.
— Я думаю, что этот сюрприз был для нее слишком неожиданным, — сказала Нолаби. — И это возбуждение от пьесы Би-Джей и все такое…
Мэрилин кивнула. Сейчас она была совсем непохожа на жизнерадостную девчонку, которую сыграла в спектакле, а скорее напоминала нежную, легкоранимую героиню Пуччини, и пронзительные глаза Джошуа это увидели.
Они прошли по пандусу и остановились возле тротуара. Здесь, в районе четырехсотого квартала Родео-драйв, незастроенные участки между специализированными магазинами и превращенными в офисы старыми домами смотрелись, как впадины от выпавших зубов. Вверху светился огнями художественный институт Генри Лиззауэра.
Когда подали вместительный «линкольн», из двери с бамбуковой занавеской выбежала девушка-фотограф.
— Мистер Ферно! Мистер Ферно! — закричала она, размахивая пакетом. — Вот ваши фотографии.
Арт Гаррисон, энергичный мужчина почти карликового роста, делал вид, что о кино знает все, но управлял компанией скорее по наитию. Он смотрел кинопробу предложенной Джошуа девушки (наверняка одна из милашек этого талантливого тельца) со вполне оправданным кислым выражением лица. Слабо подготовленная дилетантка явно переигрывала, слишком много жестикулировала, обращаясь к невидимой аудитории. Еще не выключили проектор, а подхалимы Гаррисона уже стали отпускать скабрезные остроты по поводу ее игры. Они замолчали, когда их шеф попросил прокрутить кинопробу снова.
