женихом, о котором Вам говорила.
Иван Михайлович! Я идеализировала жизнь с Вами. И счастье, что связана с Вами только юридически, иначе была бы лишена с Вами цветущей молодости. Сколько страданий, душевных переживаний внесли Вы в мою жизнь! А сколько горя, печали, слез я этим доставила моим родителям. Даже тяжело писать…
Как и положено, у нас скоро будет прибавление семьи. Необходимо оформление документов ребенка на его отца, т. е. моего настоящего супруга. Поскольку я с Вами ничем не связана, Вы должны прислать мне письменное согласие на развод или постараться поскорее приехать в Ташкент самому для оформления дела.
С ответом не медлите. Иначе буду вынуждена писать через Вашу партийную организацию.
До свидания. Будьте здоровы. Лида.»
«Слог письма Лидин, но мысли она излагала, возможно, и чужие, – подумала Оля. – Одно совершенно ясно: ребенок, которого ждала Лида, был от ее «настоящего супруга», а не от Ивана.»
Угрозы действовать через партийную организацию были как гром среди ясного неба. События стали развиваться быстрее, чем ранее. Очевидно, что ждать согласия на развод Лидии было очень тягостно, и она посылает вслед этому еще одно письмо (тридцать второе), не дождавшись ответа Ивана. Непонятно только было, почему она так затянула с этой просьбой, ведь последнее письмо от нее было двадцатого июня 1946 года (почти семь месяцев назад)? Скорее всего, эти даты и были началом отношений с «настоящим супругом»!
«29.01.1947 г.
Здравствуйте, Иван Михайлович!
Крайне сильное беспокойство, охватившее меня всю за будущее ребенка, заставляет меня опять писать к Вам, опять просить пощады, просить Вашего согласия на развод. Из предыдущего письма Вам известно, что я скоро стану матерью…
Иван Михайлович! О, если у Вас действительно чуткая добрая душа, Вы откликнитесь…
Я же не была Ваша фактически – нет, не жила же я с Вами – нет. Мы связаны только юридически. Я обращаюсь к Вам как к другу, как к приятелю моего отца, как к куму своему, как человеку сознательному…
О, если б Вам знать всю остроту моих страданий! Пишу Вам о своих переживаниях. Но не допускаю мысли, что мое болезненное состояние доставит Вам наслаждение, удовольствие, удовлетворение… Я легче бы переносила эту тяжелую, страшную болезнь – менингит, потому что большее время теряла сознание. Но теперь эти душевные муки, эту сильную физическую болезнь всего организма я переношу в полном сознании. Я очень плохо чувствую себя. Не знаю, в состоянии ли я буду перенести тяжелое для меня время?
Ради здоровья будущей жизни мне необходимо быть самой крепкой, здоровой, спокойной. Но могу ли я быть, могу ли я быть такой? Это выше моих сил. Только от Вас зависит конец моим мукам, моим страданиям, моей болезни…
Иван Михайлович! О, если в Вас осталась хоть искорка доброты, пожалейте меня. Не вредите, не разбивайте мне жизнь, мою семью. Вам будет легче, если я, живя, буду болезненно мучиться этим? Вы погубите меня окончательно. Я же еще молода, мне только 23 года. Неужели в такие молодые цветущие годы, не видя жизни, я должна погибнуть? Да, жизнь моя в Ваших руках. Вы хотите моих мучений? О, это деспотично! Вы хотите, значит, моей смерти? Это сделать мне легко, особенно в таком состоянии…
Иван Михайлович, Вам не станет легче, если не будет меня! Обливаюсь горькими слезами. Что со мной? Где моя свежесть молодости, где мои силы? Вам не станет легче, если трагический конец моей жизни окончательно погубит моих старичков, у которых здоровье резко пошатнулось. Вам не станет легче, если моя маленькая родная крошка останется сироткой, не имея даже документов! О, пожалейте мою малютку, это невинное создание, я так сильно прошу Вас. Всю жизнь буду благодарна Вам. Более у меня нет сил писать…
А учеба – моя жизнь, моя цель жизни, мое счастье – сорвалась. Единственное утешение – это маленькое родное дитя!
Не замедляйте с ответом, мне это так необходимо.
Не терзайте, не мучайте меня. Пришлите согласие на развод. Будьте здоровы. Лида.»
Согласие на развод, очевидно, было послано Иваном. Следующее письмо пришло от Лидиной сестры и крестницы Ивана Михайловича – Жени.
«04.04.1947 г. г. Ташкент
Здравствуйте, многоуважаемый Иван Михайлович!
Сегодня получила Ваше заявление о разводе, и сегодня же спешу Вам написать о действительном положении Лиды. Лида уже 2 месяца как не живет с Гроховицким, и развод ей ни к чему, так как замуж она никогда не выйдет. Но если он Вам необходим сейчас, то она начнет оформлять это дело, о чем прошу Вас ответить.
Лида допустила колоссальную ошибку, исковеркав себе жизнь, причинив много горя родителям и неприятности Вам. Лида настолько убита своим положением, что сама написать Вам не в состоянии, и просила меня ответить Вам.
Да, Иван Михайлович, благодаря Лидиному самодурству мне не пришлось ехать в Ленинград, о чем я так мечтала. В настоящее время учусь в Ташкентском художественном училище. Как подумаешь, что еще столько лет учиться здесь, больно становится. Но я все-таки счастлива, что пошла по любимому пути.
Папа работает в Келесе. Все выглядело бы очень хорошо, если бы не неудачно сложившаяся Лидина жизнь, которая сильно отразилась на всех нас.
В Ташкенте весна в полном своем великолепии. Цветет яблоня, груша, сирень. А у Вас, наверное, еще холода.
Желаю Вам успеха в Ваших делах и здоровья.
Ваша крестница Жека.»
Вот и все! Лида ушла от своего Гроховицкого, и развод ей стал ни к чему, она оформила его после рождения ребенка. Отсюда фамилия сына – «Ремизов», юридически рожденного в браке. Но письма Лиды на этом еще не заканчивались.
Осенью 1947 года Иван встретил свою судьбу – Алю, которая после окончания института приехала по распределению на работу. На фабрике она встретила Ивана, у которого уже закончился этот мучительный «театральный» роман.
«Лидию можно даже поблагодарить! Такой завидный жених, длинные полтора года после тяжелой войны, в окружении множества невест, ждал свою единственную и любимую на всю жизнь Алечку», – подумала Оля.
Алевтина Георгиевна прожила длинную жизнь, пережив своего мужа на 25 лет. На пенсию с должности заместителя директора по экономическим вопросам она вышла сразу в первый же день, чтобы посвятить себя четверым внукам. На пиджаке Алевтины Георгиевны красовался орден Трудового Красного знамени, медали и значок «Специалист союзного значения», которые она получила за свой доблестный труд главного плановика и экономиста предприятия. Она любила рассказывать, как приехала по распределению после института в Стариково работать на фабрику. Первым человеком, который встретил ее у проходной,
