Эвелин взглядом обвела зал, полный таинственных гостей.
— Понятия не имею. Но повторяю: он не мой адвокат. Две смеющиеся женщины, одетые пастушкой и ангелом, держали под руку статного мужчину в костюме Генриха VIII. Все трое, пошатываясь, прошли мимо Эвелин и Джорджины.
— Столько народу. Сегодня будет трудно кого-либо найти, — заметила Джорджина.
Обычно слуги Гамильтонов объявляли о приходе гостей, но ведь сегодня был маскарад, поэтому лишние формальности не требовались. В зале царила атмосфера таинственности и волнения. Гости вырядились в причудливые костюмы, многие приложили немало усилий, чтобы остаться неузнанными. Казалось, тут можно было увидеть представителей из всех уголков Земного шара, от арабских шейхов и наложниц до китайских монахов, средневековых рыцарей и их дам.
Слуги в ливреях сновали в толпе, предлагая бокалы с пенящимся шампанским, и гости веселились вовсю. В прорезях масок блестели полные жадного желания глаза, выискивая себе подобных, готовых предаться разнузданной страсти, оставаясь при этом безымянными.
Повсюду переливались яркие краски и мерцали огни. Смех и музыка обострили чувства Эвелин.
В эту минуту крепкие руки обхватили ее за талию и подняли на деревянный стул.
— Королева должна быть на троне, — произнес мужской голос.
Эвелин ахнула и взглянула на Джека. На нем был костюм пирата, совершенно черный от кончиков начищенных сапог до шляпы с перьями. Три верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, обнажая загорелую шею с завитками темных волос. Образ дополняли шпага и повязка на глазу.
Эвелин вспомнила, что она прежде представляла Джека пиратом. В тускло освещенном переулке за театром «Друри-Лейн», когда он был одет во все черное. Он был так похож на красивого и опасного разбойника.
— Боже, Джек! Вы меня до полусмерти напугали, — воскликнула она.
Эвелин слишком поздно поняла, что назвала его по имени. Она перевела взгляд на Джорджину, которая была совершенно уверена в правильности своих первоначальных суждений о Джеке.
Эвелин попыталась сохранить чувство собственного достоинства, спускаясь со стула.
— Позвольте представить вам леди Джорджину Стэнфорд. — Эвелин указала на Джека. — Это мистер Хардинг.
Джек снял шляпу и низко поклонился.
— Очень приятно, леди Джорджина.
Джорджина обворожительно улыбнулась.
— Сегодня вечером нет нужды в формальностях, мистер Хардинг. Мама считает, что будет еще веселее, если гости станут скрывать свои имена, но мне очень приятно познакомиться с вами.
— Ваша мама умна. Но скажите мне, правда ли, что она, по слухам, заранее знает, какие костюмы наденут ее гости и кто будет скрываться за маской?
— Вы можете сами ее спросить, мистер Хардинг. Они как раз идут к нам с отцом. Прошу прощения, но мне пора идти, пока мама не начнет одолевать меня вопросами о некоем госте. — Джорджина сделала реверанс и поспешно удалилась.
Эвелин повернулась к хозяевам дома.
Леди Сесилия, виконтесса Гамильтон, нарядилась королевой Елизаветой в платье с круглым слоеным воротником и широкой юбкой. Ее лицо было напудрено, а на голове возвышался рыжий парик — в этом наряде она действительно выглядела по-королевски. Сесилия была признана одной из лучших хозяек и серьезно относилась к устраиваемому каждый год маскараду.
Максвелл Стэнфорд же, напротив, не стал обременять себя заботами о костюме. В свои шестьдесят он был по-прежнему красив — густые иссиня-черные волосы и худощавое сложение. Длинные завитые усы почти скрывали щеки.
Взгляд виконта коснулся Джека и задержался на Эвелин. Его глаза тут же стали пронзительными. Губы и усы чуть дрогнули.
— Мистер Хардинг, — произнесла леди Сесилия, — надеюсь, вы приятно проводите время?
— Ваш праздник поражает воображение, как и вы, миледи. Ни одна другая хозяйка дома не смогла бы так его украсить.
Леди Сесилия довольно улыбнулась. Ее щеки заалели.
— Я польщена, мистер Хардинг.
Эвелин чуть не закатила глаза. Только Джек мог заставить покраснеть строгую хозяйку дома.
Пронзительный взгляд виконта скользнул по Эвелин.
— Я не стану расспрашивать имя прелестной Клеопатры, но надеюсь, вам тоже нравится праздник.
— Шампанское превосходно, милорд, а костюмы гостей просто потрясают.
— И вы тоже. Я всегда любил все египетское.
Несмотря на его обворожительные манеры, Эвелин с трудом могла выносить пристальный взгляд виконта. В его черных глазах светилось не только желание, но и какая-то холодная расчетливость, от которой у нее сжималось сердце.
Способен ли он жестоко убить женщину в ее собственном доме?
Эвелин тут же заметила беспокойство виконтессы при столь явном интересе мужа к ее собственной персоне.
Леди Сесилия взяла мужа под руку, и Эвелин могла поклясться, что видела, как она чуть заметно ущипнула своего распутного супруга.
Вряд ли их брак можно назвать счастливым, подумала она. Если муж виконтессы открыто заигрывает с другими женщинами, неудивительно, что она злится.
Неловкое молчание нарушил Джек.
— Я слышал, вам известны имена всех гостей, миледи. Это правда?
— Какая глупость! Над вами кто-то пошутил. Я узнала вас, мистер Хардинг, только потому что вы решили надеть повязку на глаз, а не маску. Откуда я могу знать, какие костюмы выберут мои гости?
Джек усмехнулся:
— Это всего лишь предположение, миледи.
Холодные глаза Сесилии устремились на Эвелин.
— Я даже и представить не могу, кто скрывается под маской леди Клеопатры.
— Я тоже. — На лице Джека появилась дьявольская ухмылка.
Леди Сесилия заметно успокоилась и потянула своего мужа за собой:
— Идем, дорогой. Надо поприветствовать других гостей. Было приятно с вами поговорить, мистер Хардинг.
Джек кивнул, и хозяева исчезли в толпе нарядных гостей.
Эвелин повернулась к Джеку:
— Что это было?
— Она чопорная дама, а он распутный бабник.
— Джек!
— Мне не понравилось, как он на вас смотрел.
Эвелин почувствовала, что краснеет.
— Думаете, он способен на убийство? — прошептала она.
— Я думаю, каждый на это способен. Вопрос в другом: могли Гамильтон зверски убить беззащитную женщину?
— Поэтому я и хотела, чтобы вы со мной пошли. Понаблюдать за ним. Хотя в прошлом я уже видела его на вечерах, мне никогда не доводилось смотреть на него как на подозреваемого. Я надеялась, что ваши знания о нравах преступного мира помогут.
— Опыт помогает пролить свет на причины поведения человека. Но даже мне приходится признать, что у матерых преступников есть темная сторона натуры, которую сложно обнаружить. Подобно хамелеону, они способны скрывать свои самые черные мысли и ничем не выделяться из толпы других людей.
