он мой сын — и всегда будет им оставаться. — Роджер глубоко вздохнул. — Но если бы я оказался на месте другого…
— На месте Стивена Боннета, — сказала Бри и поджала побелевшие губы.
— Если бы я оказался на месте Боннета, — кивнул он, содрогнувшись от этой отвратительной мысли, — если бы я знал, что моего ребенка растит чужой человек… разве мне не хотелось бы, чтобы мой сын узнал правду?
Пальцы Брианны дернулись, глаза резко потемнели.
— Не рассказывай ему! Роджер, ради всего святого, не рассказывай! Пообещай!
Он удивленно взглянул на Бри. Ее ногти впились в его ладонь.
— Боннету? Господи, да ни за что! Если я его еще раз увижу, то не стану тратить время на разговоры!
— Не Боннету. — Она вздрогнула, то ли от холода, то ли от переполнявших ее эмоций. — Держись от этого мерзавца подальше! Нет, я про Джемми. — Бри сглотнула и крепко стиснула обе его руки. — Обещай, Роджер. Если ты меня любишь, обещай, что никогда не расскажешь Джемми про Боннета. Даже если со мной что-нибудь случится…
— Ничего с тобой не случится!
Она посмотрела на него с насмешливой улыбкой.
— Я, знаешь ли, вряд ли смогу соблюдать воздержание. Случиться может все. Пообещай, Роджер.
— Хорошо. Обещаю, — неохотно ответил он. — Если ты не сомневаешься…
— Не сомневаюсь!
— Неужели ты сама хотела бы остаться в неведении? Про Джейми?
Она прикусила губу, и зубы оставили глубокий красный след на нежной розовой коже.
— Между Джейми Фрейзером и Стивеном Боннетом нет ничего общего!
— Согласен. Но я говорил не про Джемми. На месте Боннета я бы хотел узнать правду и…
— Он знает. — Брианна резко высвободила руку, встала и отвернулась.
— Что?!
Роджер нагнал ее в два шага, ухватил за плечо и снова развернул к себе. Она отпрянула, и Роджер ослабил хватку. Глубоко вздохнул, стараясь говорить спокойно.
— Боннет знает про Джемми?
— Хуже того. — Губы у нее дрожали. Бри стиснула зубы, пытаясь успокоиться, а потом все-таки выдавила из себя признание: — Он думает, что Джемми его сын.
Она не желала больше сидеть под укрытием еловых веток, так что Роджер крепко взял ее под руку и повел за собой — сквозь бесконечный дождь, по камням и скалам, мимо быстрого ручья и качавшихся на ветру деревьев, — пока Бри не успокоилась и не начала рассказывать о том, как жила одна в поместье «Горная река», невольная узница из-за собственной беременности. Она рассказала ему про лорда Джона Грея, который был другом ее отца; о том, как она изливала лорду Джону свои страхи и метания.
— Я боялась, что вы погибли. Все — и мама, и папа, и ты.
Капюшон соскользнул с головы, но Бри даже не попыталась надеть его снова. Волосы свисали на плечи мокрыми крысиными хвостиками, густые рыжие брови потемнели от влаги.
— Последнее, что сказал мне папа… даже не сказал — написал, потому что я не желала с ним разговаривать… — Бри сглотнула и утерла нос ладонью, стряхивая нависшую каплю. — Он сказал, что надо попытаться… простить его. Боннета.
— Что?!
Сам того не замечая, Роджер судорожно вцепился в ее руку, и Бри слегка отстранилась.
— Ты знаешь, что случилось с ним… в Уэнтворте.
Роджер кивнул. На самом деле он смутно представлял, какие испытания выпали на долю Джейми Фрейзера. Он видел шрамы на его спине и по отдельным репликам Клэр успел понять, что они остались в напоминание о пережитом.
— Папа понимал, что нужно делать. Сказал, что если… если я хочу снова почувствовать себя цельной, то мне придется простить Стивена Боннета. И я его простила.
Роджер держал Брианну за руку, держал крепко, чувствуя движение хрупких костей под кожей. Она ничего ему не рассказывала, а он не спрашивал. Имя Стивена Боннета не всплывало ни в одном из их разговоров — до сегодняшнего дня.
— Простила, значит, — мрачно пробормотал он и замолчал на секунду. — То есть ты его нашла? Поговорила с ним?
Она откинула мокрые волосы со лба и кивнула. Грей принес ей внезапную весть: Боннета арестовали и осудили, в Уилмингтоне его ждала смертная казнь. Держали его в подвалах под Королевскими складами в Кросс-Крике. И она отправилась туда, лелея в душе прощение — для Боннета и для себя самой.
— Я была вот такущая. — Брианна провела ладонью в воздухе, обрисовывая живот на последних месяцах беременности. — Сказала, что ребенок его. Думала, что эта мысль послужит ему утешением перед смертью. Что после него осталось… хоть что-то.
Роджера охватил приступ ревности — такой внезапный и сильный, что на мгновение боль в сердце показалась вполне настоящей. «После него осталось хоть что-то, — подумал он. — После него. А после меня? Если я завтра умру — а я ведь могу, жизнь здесь суровая, и не только для женщин! — что останется после меня? Ну-ка, скажи мне, милая!»
Нельзя было задавать этот вопрос, никак нельзя. Он поклялся, что никогда не усомнится вслух в том, что Джемми его ребенок. Если Бри станет его женой, значит, Джем будет ему сыном, и неважно, от кого он рожден. И все же слова выплеснулись наружу, как едкая кислота.
— И ты уверена, что ребенок его?
Брианна застыла на месте и обернулась к нему с круглыми от изумления глазами.
— Нет, конечно! Если бы я знала, я бы уже давно сказала тебе.
Боль в груди слегка утихла. Совсем чуть-чуть.
— Вот как… Но при нем ты не упоминала о своих сомнениях?
— Боннета ждала смертная казнь! Я хотела утешить его, а не делиться своими душевными переживаниями. И не собиралась рассказывать про тебя, про нашу брачную ночь и… и… Да чтоб тебя, Роджер! — Она яростно пнула его по голени.
Пинок был сильный. Роджер едва удержался на ногах, но успел схватить Бри за руку.
— Прости! — торопливо сказал он, прежде чем она пнула его во второй раз. Судя по выражению лица, Бри была готова вцепиться в него зубами. — Прости, ты права. Я не должен был ворошить старые воспоминания.
Брианна шумно втянула носом воздух на манер дракона, который собрался испепелить свою жертву. Искры гнева в ее глазах слегка поугасли, хотя на щеках по-прежнему полыхали яркие пятна.
— Вот именно, — ответила она, наградив Роджера мрачным взглядом. — Ты сказал, что между нами не должно быть секретов, и я полностью с тобой согласна. Но за одной тайной всегда может скрываться другая. Так и тянутся друг за другом.
— Я не…
Не успел Роджер закончить фразу, как послышались голоса и звуки шагов. Из тумана им навстречу вышли четыре горца. Они шагали по тропе босиком, переговариваясь друг с другом на гэльском, и несли с собой заостренные палки и
