родину вспорхнула
Мила друга моего;
Нежно, нежно бы взглянула
Хоть однажды на него.
А потом бы улетела
Со слезами и тоской;
Подгорюнившись бы села
На дороге я большой;
Возрыдала б, возопила:
«Добры люди! Как мне быть?
Я неверного любила…
Научите не любить».
Наталья слушала, затаив дыхание – когда еще современный человек вживую может услышать такое исполнение – пусть не совсем совершенное на наше искушенное ухо, но живое и непосредственное, да еще из уст провинциальной барышни начала далекого девятнадцатого века. Дамы защебетали: «Шарман, шарман», а она просто подошла и крепко обняла смущенную Машеньку.
Затем еще две дамы – прямо по Гоголю – «просто приятная и приятная во всех отношениях», подхватили песенную эстафету и запели дребезжащими голосочками песенку, чьи первые строчки показались Наталье очень знакомы:
Пчелка златая!
Что ты жужжишь?
Все вкруг летая,
Прочь не летишь?
Или ты любишь Лизу мою?
Соты ль душисты
В желтых власах,
Розы ль огнисты
В алых устах,
Сахар ли белый
Грудь у нее?
Пчелка златая!
Что ты жужжишь?
Слышу, вздыхая,
Мне говоришь:
«К меду прилипнув,
С ним и умру».
Как потом узнала учительница, это были стихи Гавриила Романовича Державина, очень популярные в конце восемнадцатого века, в самый расцвет сентиментализма.
Молодящийся кавалер, до этого сидевший в уголке, решил также присоединиться к пению, и своим достаточно приятным фальцетом затянул в ответ романс на стихи Василия Андреевича Жуковского, бывший в большой моде в это время:
Когда я был любим, в восторгах, в наслажденье,
Как сон пленительный, вся жизнь моя текла.
Но я тобой забыт, – где счастья привиденье?
Ах! счастием моим любовь твоя была!
Когда я был любим, тобою вдохновенный,
Я пел, моя душа хвалой твоей жила.
Но я тобой забыт, погиб мой дар мгновенный:
Ах! гением моим любовь твоя была!
Когда я был любим, дары благодеянья
В обитель нищеты рука моя несла.
Но я тобой забыт, нет в сердце состраданья!
Ах! благостью моей любовь твоя была!
И хотя у Натальи прямо язык чесался, чтобы присоединиться к компании и спеть знакомые всем новогодние песни про то, что в лесу родилась елочку, и про то, что ей холодно зимой, но… увы, увы, увы… Елочки еще должны были подождать, подрасти!
Хоть и давала себе зарок женщина не исполнять песни из будущего, а слушать и запоминать мелодии прошлого, но чувствовала, что не сможет так просто выполнить это обещание, данное себе самой. Но она решила, в отличие от остальных попаданцев, как можно меньше использовать авторские песни, а как можно больше – народные.
Тем более как раз сейчас появился большой интерес к народному творчеству. Недаром и Жуковский, а чуть позже и Пушкин, в основу многих своих произведений положат русские сказки и предания. Да и Владимир Иванович Даль как раз сейчас приступает к огромнейшей работе по сбору народных выражений, пословиц и поговорок, легших в основу знаменитейшего словаря «Живого великорусского языка».
Поэтому она решила немного заняться рекламой своих изделий и спеть про знаменитые «Валенки», которые «не подшиты и стареньки». Подыгрывала ей Машенька, которой немудреная песенка понравилась. Причем Наталья решила спеть в прямом смысле слова – с выходом из-под печки, переобувшись в уголочке в один из первых образцов валенок, которые как раз успел переслать мастер.
Пела она и плясала, стараясь хоть немного воспроизвести знаменитую Лидию Андреевну Русланову, и у нее это получилось! Несколько мужчин, услышав зажигательную мелодию, вышли к ним и пошли вприсядку рядом, а потом и какая-то из дам пошла по кругу, помахивая платочком.
Наталья немного рисковала, предлагая столь примитивную, по мнению бар, песню, ведь в то время помещики уж очень старались как можно больше отгородиться от всего «мужицкого». Некоторые барыни в усадьбах даже окна не разрешали открывать, чтобы «простонародный воздух в усадьбу не проникал», но здесь, в провинции, нравы были попроще и песню приняли хоть и не «ура», но со снисхождением – «блажит барыня». Больше заинтересовали всех валенки, и Наталья объяснила, что их делают ее крепостные, а приобрести их можно или через управляющего, или через старосту.
Закончился вечер прекрасным вальсом Георгия Свиридова из кинофильма «Метель», который так успокоил женщину во время первого переноса в прошлое. В России вальс, как безнравственный танец, был запрещен указом императора Павла и стал популярен только на частных балах после Отечественной войны тысяча восемьсот двенадцатого года, а повсеместно его начали танцевать после Венского конгресса в тысяча восемьсот четырнадцатом году.
Поэтому дамы и кавалеры не могли закружиться под эту чудесную музыку, как им очень хотелось, но слушали внимательно, уйдя грезами так же далеко, как и Наталья когда-то ушла в это время. А жалела она лишь об одном, что клавикорды не передают всю красоту этой мелодии, как ни старалась.
Видя, что гости немного притомились, хозяйка решила немного их развлечь и предложила вместо традиционной карточной игры поиграть в лото и домино. Лото и домино уже знали и в них играли, но были они распространены не так широко, а Наталья хотела ввести их как альтернативу картам, которые не любила.
Дамы выбрали лото, а вот мужчины, как это и было всегда, предпочли домино. Поскольку правила игр были простыми, а сами они очень азартными, игры всем понравились и заинтересовали. Вокруг так и слышались веселые выкрики гостей и стук костяшек и бочоночков.
Вообще, Наталья поняла, на чем еще можно делать деньги – на досуге! Был он у дворян в провинции в то время очень непритязательным и ограничивался только приемами с перемыванием косточек и обсуждением по сто раз событий многодневной давности, да игрой в карты.
А ведь досуг, шоу, самое быстрое и окупаемое вложение средств. Материалы дешевые, сделать их можно быстро, а продаваться они будут влет. А ведь кроме лото и домино, можно сделать настольные игры – «Бродилки» с кубиками, разрезные мозаики по типу пазлов, да и всякие адаптированные «Монополии» тоже можно будет попробовать внедрить.
Женщина решила обдумать все подробно уже в будущем, а теперь надо было проводить довольных гостей. Те, кто жил поблизости, уезжали к
