– Поужинать? Вы сказали «поужинать»? – Мари посмотрела на зашторенное окно. – Неужели я так долго спала?
– Да, мадам. Сейчас почти восемь. – Нанетта зажгла лампу на столе и две на каминной полке, задула свою свечу – Месье велел не тревожить вас. Он сказал, чтобы вы отдыхали столько, сколько пожелаете. Ведь вы... как же он выразился? – Она потерла свой пухлый подбородок. – А! Вы выздоравливаете! Но он просил передать, что будет счастлив, если вы согласитесь составить ему компанию. Он ожидает внизу.
– Понятно, – улыбнулась Мари. На нее накатила теплая волна. Она была благодарна умелым рукам Нанетты, заботливому отношению Макса. Он позволил ей проспать целый День, и она готова сделать для него все, что угодно.
И как изящно он просит ее! Будет счастлив, если она согласится составить ему компанию. Это совсем не похоже на приказ.
Если уж на то пошло, ей просто не терпится снова увидеть его, она с радостью проведет с ним вечер. Странно, но чем более нудными кажутся ей его ученые рассуждения, тем более... волнующим находит она его общество.
Быть может, это первый признак того, что к ней возвращается память? Если несколько часов, проведенные с мужем, доставляют ей такое удовольствие, значит, она начинает вспоминать главное. Свои чувства. Остальное она наверстает позже.
Охваченная надеждой – впервые за все это время, – она просияла и легко соскочила с кровати.
– Пожалуйста, передайте месье, что я поужинаю с ним.
– Хорошо, мадам, – прошелестела в ответ Нанетта. – Но позвольте я помогу вам одеться.
– Одеться? Да ведь я одета.
Нанетта показала на платье, висевшее на спинке кровати. Мари прежде не видела его в своем гардеробе.
– Месье пожелал, чтобы вы надели это платье, – пояснила женщина.
Мари озадаченно глядела на платье. Довольно простое, сшитое из голубого полотна, с длинными рукавами и без выреза, оно закроет все тело. Мари недоумевала, зачем, когда ее шкаф полон прекрасных нарядов, понадобилось присылать ей еще один?
Наверное, Нанетта была права, утверждая, что мужьям хочется, чтобы их жены всегда были скромны и серьезны.
Но если так, почему Макс ни разу не сказал ни слова против тех платьев, которые она надевала эти два дня? Она-то считала, что именно такие платья носила она два года своего замужества.
Мари вздохнула. Нанетту об этом спрашивать бесполезно, она, похоже, не склонна задумываться о причудах мужчин.
– Хорошо, Нанетта.
Мари повернулась спиной, предоставив женщине расшнуровать ей платье.
– Мадам, и вот еще что. Месье спрашивает, может быть, вы пожелаете сегодня вечером походить босиком?
– Босиком? – Мари решила, что ослышалась. – Вы сказали «босиком»?
– Да, мадам.
Нанетту, видимо, ничуть не удивляло это предложение. Может быть, это какая-то традиция, которую Мари позабыла и с которой пока не сталкивалась? Ведь забыла же она, что на ложку с горячим супом следует сначала подуть. Может, так и положено являться к ужину?
Господи, как это утомительно! Приходится постигать самые обыденные вещи, и она чувствует себя при этом то круглой идиоткой, то несмышленым ребенком.
– Понятно, – произнесла наконец Мари. Но она ничегошеньки не понимала.
Что он опять задумал?
Спускаясь следом за Нанеттой по лестнице, Мари уже радовалась, что освободилась от неудобных туфель и от фижм, которые два дня носила под юбкой. Платье не только закрывало ее от шеи до пят, но, самое главное, его юбка была достаточно узкой, и как Нанетта ни пыталась втиснуть под нее это хитрое изобретение человеческого разума, у нее ничего не вышло.
Невзрачная голубая ткань на ощупь оказалось такой приятной, что Мари тут же подумала, чтобы обойтись сегодня без корсета, но едва она заикнулась об этом, как Нанетта пришла в ужас. Бедняжка, казалось, вот-вот лишится чувств, и Мари уступила.
Шерстяной коврик у подножия лестницы приятно щекотал голые ступни, мраморный пол был прохладным и гладким. Но, шагая по коридору к столовой, Мари почувствовала легкое беспокойство. Она видела, что в столовой темно. Люстра не была зажжена. Да и Макса нигде не было видно.
– Не понимаю, – проговорила она, остановившись в дверях столовой. – Вы же говорили, что муж ждет меня.
– Следуйте за мной, мадам, – важно ответила Нанетта, выходя в холл.
Мари послушно проследовала за своей упитанной проводницей в коридор, который вел в заднюю часть дома.
– Мы будем ужинать на кухне?
– Месье сам все объяснит вам, мадам. Что объяснит? Мари терялась в догадках.
Ответ она нашла довольно скоро. Нанетта, миновав коридор, вместо того чтобы повернуть вправо, на кухню, взялась за ручку двери, выходившей на задний двор.
У Мари замерло сердце. Она помнила, как неумолим был Макс, когда она упрашивала его пойти погулять.
Но тут в темноте внутреннего дворика она увидела его.
Он сидел под одним из тех чудесных фруктовых деревьев, что окаймляли двор, на расстеленном на траве одеяле, на котором были разложены яства. Она вышла во двор, и теплая, почти летняя ночь окутала ее благоуханием цветущих деревьев. Стол, если можно так выразиться, был сервирован на двоих. Дрожащее пламя свечей отражалось в фарфоровых тарелках, хрустальной вазе, в которой стояли пять белых роз. Рядом с Максом она увидела месье Переля с бутылкой вина в руках.
Блаженная истома разлилась по ее телу.
Макс, улыбаясь, поднялся и направился к ней.
Счастливая, она бросила взгляд на Нанетту, и та смущенно улыбнулась в ответ.
– Мадам, надеюсь, вы простите меня за таинственность. Ваш супруг очень хотел устроить вам сюрприз. Они такие романтичные, нынешние молодые мужчины. Вы, должно быть, поженились недавно?
– Мы женаты два года.
– Но по-прежнему чувствуем себя молодоженами, – подхватил Макс, не сводя глаз с Мари. – Как ты себя чувствуешь, дорогая?
– Чудесно. – Опершись на его руку, она сошла со ступеней на вымощенную камнем дорожку. Макс был одет в те же темно-серые бриджи и жилет, но без сюртука, а рукава его рубахи были высоко закатаны. – Макс, как тебе пришло в голову устроить ужин на воздухе? Идея просто великолепная.
– Я хотел загладить свою вину. Я был слишком суров с тобой, столько времени продержав тебя в духоте. Я подумал, раз уж мы не можем выходить в город, то почему бы нам не посидеть во дворе? – Он кивнул на одеяло, заставленное яствами. – У англичан это называется «пикник». Забавный обычай, правда? Английская знать любит такие развлечения.
– Очень милый обычай.
Она просияла в ответ на его сдержанную улыбку. Его внимательность вызвала в ее душе смущенный трепет. Впрочем, не только внимательность, но еще и улыбка, делавшая его невыразимо привлекательным.
