– Ведение счетов? – раздраженно переспросил молодой человек. – Но у меня от цифр начинает болеть голова. И вообще... они мне не даются. – Он вынужден был опустить глаза под упорным взглядом Беатрис. – Где находится это место? Я должен объяснить слугам, куда доставлять... Ой, нет. Так не пойдет. – Джеффри сдвинулся на край диванчика. – Мне придется каждый день возвращаться домой к обеду, потому что я всегда обедаю с мамой. А если она скажет, что надо вместе с ней наносить визиты, или ей потребуется четвертый в карточной игре? Я просто не могу...
– Вы будете питаться вместе с проживающими в пансионе и есть будете то же, что и они, и тогда же, когда они. А что касается твоей мамы... у тебя только два пути: собраться с духом и выложить ей всю правду или выдумать очередную ложь. – Беатрис подняла голову и прищурилась. – Закрой рот, Джеффри.
Она на мгновение отступила, оглядывая поникшую пару, перед тем как провозгласить последнее условие наказания.
– И наконец: пока вы будете там, вы должны воздерживаться от любого физического контакта. Разговаривать разрешается, но прикасаться друг к другу строго запрещается. Понятно?
– В самом деле, тетя Беатрис, это... это... – покраснев, проговорила Присцилла.
– Бесчеловечно, – выпалил Джеффри, в отчаянии оборачиваясь к Присцилле.
– Можете называть это как угодно, но таковы мои условия.
– Но ведь это несправедливо! – Присцилле не удалось удержаться от хныканья.
– Вот видите? – Беатрис победно улыбнулась. – Вы уже начинаете понимать. Жизнь полна неприятных, но неизбежных ограничений. И если у вас у обоих голова на плечах, то вы смиритесь с ограничениями и станете делать то, что положено. – Она в упор посмотрела на племянницу. – Без плача. – Перевела взгляд на Джеффри. – И без причитаний. А теперь вставайте. – Парочка заколебалась, не зная, чего ожидать от Беатрис, и тогда она ухватила их за руки и подняла. – У вас две минуты, чтобы сказать друг другу то, что вы хотели.
Когда Беатрис вышла из комнаты и закрыла за собой дверь, Присцилла бросилась к Джеффри в объятия.
– Ой, Джеффри, – она изо всей силы обняла его, – ты можешь в это поверить? Она разрешает нам быть вместе!
– Нет. Она принуждает нас к рабскому труду на целый месяц. Это преступный замысел – вот что это такое.
Присцилла отодвинулась, изумленно глядя на него.
– Как ты можешь такое говорить? Она могла бы посадить тебя в тюрьму. А вместо этого...
– Она превращает меня в наемного слугу. – Джеффри в негодовании фыркнул. – У меня большое желание объяснить этой старой драконихе, какая ерунда – весь ее метод «труда и обучения».
– Джеффри, не глупи. – Девушка вытерла щеки рукой. – Неужели ты не понимаешь? Она дает нам шанс доказать, что наша любовь сильна, что мы достаточно взрослые, чтобы пожениться.
Юноша насупился, а Присцилла улыбнулась и кокетливо потянула его за рукав.
– Ну же, Джеффри, мы ведь будем вместе. Ты сам говорил, что если мы будем рядом, то все остальное не важно. – Видя, что ее уговоры не производят должного впечатления, она посерьезнела: – Ты что, это просто так говорил?
Он посмотрел на ее мягкую копну волос, пушистые ресницы и губы, как красные ягоды, и почувствовал, что все его негодование растаяло от горячего юношеского желания.
– Конечно, нет. Ты значишь для меня больше, чем... чем...
– Чем партия в карты с глупыми гостями твоей матушки?
Он вспыхнул.
– Больше всего на свете, Присси!
Они обнялись и еще успели поцеловаться до того, как дверь снова отворилась и появилась «дракониха» в окружении клубов дыма и с огнем в глазах.
– До свидания, Джеффри. – Чудовище стояло в дверях, сложив руки, и наблюдало, как молодой человек путался ногами в бахроме ковра. – Поклон от меня твоей бедной матушке.
Вечером Беатрис ужинала в одиночестве, когда в дверях столовой появился Ричардс.
– Простите за беспокойство, мадам, но эти двое мужчин в малой гостиной стучат и спрашивают, когда их выпустят.
– Боже мой, я совсем о них забыла! – Вилка выпала из ее рук и звякнула о тарелку.
Открыв двери комнаты и щелкнув электрическим включателем, Беатрис увидела двух негодяев, которые отодвинулись подальше и прикрывали глаза от яркого света.
– В интересах неразглашения тайны я убедила детектива Блэквела доверить мне ваше исправление.
– А что вы собираетесь с нами делать? – моргая, спросил Диппер.
Действительно, что? Они, без сомнения, были самыми уступчивыми и раскаивающимися преступниками из всех, кого она когда-либо встречала. Не говоря уже о том, что и самыми недееспособными. В них было что-то такое, что порождало в Беатрис желание оттаскать их за уши и отправить спать без ужина. И все же если они могли действовать против нее, то пусть теперь действуют заодно с ней. Она повернулась к Ричардсу, который из дверей с подозрением разглядывал горе-преступников. Может, она сошла с ума, пытаясь...
– Отведи их на третий этаж, пусть вымоются, поедят – и в кровать.
– Мадам? – Ричардс смотрел на нее так, будто она потеряла рассудок.
– Мэм? А? – Пара негодяев, казалось, разделяла мнение дворецкого.
– Похоже, у меня есть для вас работа, джентльмены. Кое-что, идеально подходящее вам по способностям. – Она увидела, как они выпучили глаза. – Но при одном условии.
– Каком, мэм?
Даже не спросили, что за работа! Неудивительно, что они постоянно попадали в переделки.
– Вы никогда больше не будете играть в азартные игры. Приятели с ужасом уставились друг на друга.
– Ой, пожалуйста, мэм... только не это, – взмолился Диппер.
– Игры или виски, – сказала Беатрис, слегка меняя стратегию. – Выбирайте, придется от чего-то одного отказаться.
– Без виски? Навсегда? – Шоти в отчаянии облизнул губы.
– Премного благодарны, мэм, но мы не можем принять ваше предложение, – проговорил Диппер, прижимая к груди свою мятую кепку.
– Прекрасно, – ответила Беатрис, отворачиваясь. – Тогда оставайтесь на месте до прибытия детектива Блэквела и его полицейских. – Она была уверена, что они передумают еще до того, как она подойдет к дверям. Так и случилось.
– Подождите! – Диппер спешил за ней, и Шоти топтался у него за спиной. Диппер сдался за них обоих: – Ладно, без игры.
– Превосходно. – Беатрис посмотрела на Ричардса, с видом великомученика стоявшего рядом: – Добудь им приличную одежду. Завтра утром я объясню им их обязанности.
– Я уже знаю насчет Присциллы. Весь дом так и гудит, обсуждая новость о ее предстоящем рабстве, – заявила Элис Генри, тем же вечером устраиваясь на скамеечке в ногах огромной, затененной балдахином кровати Беатрис. – Пожалуй, в этом году вы можете не выплачивать премии под Рождество, все и так будут счастливы. – Она положила рядом с собой пачку бумаг и кожаных папок и оперлась руками о край скамейки. – Что хотелось бы узнать, так это как все прошло с конгрессменом.
