– Нет, добрый доктор. Не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством, но, увы, я снова голодна.
Доктор улыбнулся:
– Молодые могут есть сколько угодно и не полнеют.
Он опустил голову и лукаво посмотрел на нее из-под парика, Этот взгляд, как она уже убедилась, предшествовал тому, что он изречет что-нибудь в высшей степени неожиданное или даже скандальное.
– Хотя, дорогая леди, моя драгоценная волшебная мазь не допускает, чтобы те, кто ею пользуется, становились тучными, но в то же время помогает набрать вес тем, кто в этом нуждается.
Анна рассмеялась:
– Ваше замечательное открытие, сэр, необходимо каждой женщине, чтобы жизнь ее была долгой и счастливой.
– Разумное высказывание, – ответил доктор, орудуя рулем, так, чтобы использовать преимущества течения. – Ты найдешь в каюте утреннюю порцию эля, а также хлеб и масло, а если мой сын не расправился со сливовым джемом, то и фаянсовый горшок в сундуке. Мы позавтракаем здесь, на палубе, и ты расскажешь мне свою историю. Я весь внимание.
После еды Анна выполоскала оловянные кружки в речной воде.
– Мне нужен ваш совет, доктор, – сказала она, возвращаясь на свое место возле руля, – но я не смею рассказать вам, как дошла до такого состояния.
– Понимаю, – хмурясь, ответил доктор. – В этой истории должен быть отец, муж или жених. И еще большая награда. Ты думаешь, стоит ли мне доверять? Да?
– У вас, несомненно, доброе сердце, но я не дура.
– Полегче, миледи, – ответил он, – потому что между мудрой и придурковатой женщиной разница невелика. Вы одна, и у вас нет ни денег, ни покровителя. Мудро это или глупо никому не доверять, особенно тому, в чьей искренности у вас нет оснований сомневаться?
– Вы мастер убеждать, славный доктор, но мне всего-то надо добраться до Лондона. А там уж я позабочусь, чтобы вас хорошо вознаградил мой дядя за то, что вы доставили меш к нему.
Доктор Уиндем снял парик и задумчиво почесал голову, покрытую редкими каштановыми волосами. Она испытала облечение, когда он водрузил парик на прежнее место и стал снова самим собой. Уиндем отмел предложение перевезти Анну на другой берег на гребной лодке.
– Мне не нужна награда, миледи, – сказал он наконец. – Иметь деньги не такое уж большое счастье. Главное, как они заработаны. Я предпочел бы убедить какую-нибудь девицу купить мою чудодейственную мазь и получить за это плату, чем вознаграждение за то, что передал несчастную, лишенную всего молодую леди в руки правосудия.
После такой отповеди Анна рассказала все Уиндему, начиная с бегства из дворца. Никогда еще Анна не чувствовала себя такой, одинокой, а вот с Джоном Гилбертом, разбойником, подумала она вдруг, одиночества не ощущала.
Хотя доктор и смеялся, к досаде Анны, когда она рассказывала, как Джон Гилберт обучал ее искусству любви, чтобы ввести в заблуждение Черного Бена. Еще обиднее ей было его веселье, когда она описывала свой труд доярки и молочницы, однако доктор посерьезнел, когда ее история подошла к концу, особенно его озаботило описание смерти ее отца и предательства лорда Уэверби, а также ее бегства от разбойника и того, как ее чуть было не задержал стражник на рынке Рединга.
– Моя дорогая леди Гаскойн, – сказал он, нежно целуя ее руку, – клянусь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить вас, хотя не обладаю отвагой вашего разбойника и его умением владеть мечом.
– Он вовсе не мой разбойник, сэр. Я больше никогда его не увижу, и слава Богу. Это счастливое избавление. – Ее голос дрогнул, но Анна тотчас же взяла себя в руки и спросила: – Вы в самом деле доставите меня в Лондон к моему дяде, епископу Илимскому?
– Конечно, леди Анна, после того, как мы сделаем остановку в Виндзоре сегодня днем.
– Но я должна поспешить в Лондон, сэр.
– Так и будет. Он всего-то в двадцати трех милях от Виндзора, если добираться по реке. Самое позднее, мы прибудем туда завтра.
– Нет! Сейчас же! Сегодня, сэр. Я настаиваю.
– Моя дорогая леди Анна, я не потребую вознаграждения за то, что доставлю вас целой и невредимой, но за; проезд вам придется заплатить.
– Вы же знаете, сэр, что у меня всего один пенни, – возмутилась Анна. – Вот он. – Анна развязала узелок на платке, который спрятала за пазухой. – Можете, взять его!
– Благодарю, не надо. У вас есть нечто куда более ценное для меня – ангельское личико и кожа младенца. Веселые девицы и жены Виндзора толпами бросятся покупать мою чудодейственную мазь, как только увидят ваше прелестное лицо.
Его коротенькие ножки пританцовывали, когда он поворачивал руль.
– Я не буду участвовать в вашем мошенничестве, сэр, даже для того, чтобы отплатить за вашу доброту и, уж конечно, чтобы оплатить проезд на вашей барже.
Уиндем с силой нажал на руль и повернул баржу к рощице гигантских тополей на берегу.
– Что вы делаете? – закричала Анна.
– Собираюсь высадить на берег пассажирку, не желающую платить за проезд, члена привилегированного класса дворян, не гнушающуюся есть хлеб простого человека и пользоваться его баржей. Таковы правила жизни на реке.
– Вы, мужчины! – сказала Анна сердито. – У вас найдутся правила для всего на свете, если вы захотите заставить женщину делать то, что вам угодно.
– Верно, миледи, – согласился доктор, – если это единственный способ заставить женщину принять нашу точку зрения.
Анна, бессильная что-либо изменить, лягнула поручень баржи, быстро устремившейся к берегу, положила руку на плечо Уиндема и постаралась вложить как можно больше девичьей мягкости в свои слова:
– Пожалуйста, повернем назад, добрый доктор, и я сделаю все, о чем вы просите.
Доктор Уиндем повернул руль всего в нескольких футах от левого поворота.
– Видите ли, леди Анна, – сказал он, когда они снова оказались на середине реки, – ваш молодой разбойник Джон Гилберт вовсе не обращался с вами плохо. За пределами дворца, где главное – происхождение и титул, простолюдины, будь то мужчина или женщина, должны зарабатывать себе на жизнь. Мир – сносное место для тех, кто принимает эти правила, и крайне неуютное для тех, кто не хочет с ними считаться.
Анна снова возмутилась:
– Вы вынуждаете меня принимать участие в безбожном обмане!
– Ничего подобного, миледи Анна. Это всего лишь небольшая сделка, и такой актрисе, как вы, сумевшей сыграть любовную сцену в постели разбойника и при этом не поступиться своим целомудрием, или из придворной дамы превратиться в крепкого деревенского паренька, выклянчивающего свой пенни, ничего не стоит поучаствовать в представлении.
– Голод придал мне сил и сноровки, – фыркнула Анна.
– Совершенно верно. Вам придется сыграть свою роль, леди, или вы не получите ужина.
